11 июля Татьяна Локшина, программный директор по России Международной правозащитной организации Human Rights Watch, готовилась к командировке в Нью-Йорк. Хрупкая, с тонкими чертами лица и огненно-рыжими волосами, Локшина больше десяти лет занималась расследованием военных преступлений в Чечне, Дагестане и в ходе российско-грузинской войны.
Кремлю никогда не нравилась ни Human Rights Watch, ни сама Локшина. Ей не раз угрожали, а в октябре 2012 года на ее телефон пришла SMS с личной информацией, которую можно было получить, только прослушивая ее разговоры. В это время Локшина была на шестом месяце беременности. По словам Кеннета Рота, исполнительного директора Human Rights Watch, угрожавшие ей люди «знали, где она живет и чем занимается. Открыто заявив, что им известно о ее беременности, они угрожали причинить вред как ей самой, так и ее еще не родившемуся ребенку»
{204}. Локшина уехала из России, впрочем, ненадолго. Вскоре она вернулась в Москву с шестимесячным сыном Никитой и принялась за работу.
В пять часов вечера этого дня ее ассистентка Мария обратилась к ней со словами: «Таня, тебе звонит Сноуден»
{205}. Вначале Локшина подумала, что это шутка, но Мария настаивала: звонивший сказал, что является представителем Сноудена, находится с ним в Шереметьево, что Сноуден хочет встретиться с ней и готов рассказать детали предстоящей встречи. Локшина попросила продиктовать ему адрес ее электронной почты, подумав, что это какой-то сумасшедший.
Через пять минут ей пришло письмо. В строке адреса отправителя значилось edsnowden@lavabit.com:
Кому: edsnowden@lavabit.com
От: edsnowden@lavabit.com
Дата: 11.07.2013 16:12
Тема: Приглашение на встречу с Эдвардом Сноуденом ЗАВТРА 12 июля 2013 года @ 17:00 Мск
Мне повезло получить много предложений о помощи и предоставлении мне политического убежища от отважных стран со всего мира. Я благодарен этим странам, и я надеюсь посетить каждую из них, чтобы отблагодарить людей, живущих там, и их лидеров. Отказываясь поступаться своими принципами под давлением, они заслужили уважение всего мира.
К сожалению, в последние недели мы были свидетелями незаконной кампании чиновников правительства США с целью отказать мне в праве искать убежища, несмотря на статью 14 Всеобщей декларации прав человека
{206}.
В письме Сноуден приглашал представителей правозащитных организаций и «других уважаемых людей» встретиться с ним в аэропорту, обещая разговор «о следующих шагах в моей ситуации».
Локшиной предлагалось прибыть в назначенное время в терминал F и стоять «в центре зала прилета», где ее будет ожидать «один из сотрудников аэропорта… с табличкой G9». Локшина решила, что цифра «9» могла означать количество приглашенных людей. То же письмо было отправлено и Сергею Никитину, директору московского бюро Amnesty International
{207}. Никитин руководил Amnesty в Москве с 2003 года и, как и Локшина, постоянно испытывал на себе давление российских властей: недавно с обыском приходили в офис его организации – несколько маленьких комнат в обветшалой пристройке недалеко от Большой Никитской в центре Москвы
{208}.
Письмо показалось Локшиной фальшивкой. Оно было формальным, и в нем не было обращения по имени: «Я подумала, что это подделка, слишком уж странным языком оно было написано». В юности она несколько лет прожила в США, и письмо показалось ей написанным на британском английском: centre (центр), например, вместо американского center. Необычным был и указанный телефон – номер мобильного. Понять по номеру, кто стоит за происходящим, было невозможно. Локшина переслала письмо коллегам из штаб-квартиры Human Rights Watch, а также паре знакомых – московским корреспондентам The New York Times и The Daily Telegraph. Никитин же переправил письмо в свою штаб-квартиру. Оба были настроены скептически, не понимая, что происходит.
Следуя мимолетному импульсу, Локшина разместила письмо на своей странице в Facebook. Это дорого обошлось ей – остаток дня и все следующее утро прошли в сумасшедшем темпе: беспрестанно звонил телефон, требовал внимания сын, а сама Локшина никак не могла решить, ехать ли ей в аэропорт. Сомнения разрешил очередной звонок: тот же человек, который звонил накануне, спросил ее паспортные данные для пропуска в охраняемую зону аэропорта. Так Локшина поняла, что приглашение было настоящим.
На следующий день, собираясь на встречу, она взяла с собой диктофон, переданный ей Эллен Барри, корреспондентом The New York Times. Когда они с Никитиным прибыли к терминалу F, там уже толпились сотни журналистов. У Локшиной был богатый опыт общения с репортерами, но толпа, собравшаяся в ожидании Сноудена, превосходила все, что она когда-либо видела. Ощущение было такое, будто «стадо мамонтов вот-вот растопчет меня», вспоминала она.
Правозащитники подошли к табличке с надписью G9. Они сразу поделились на группы: российские представители международных правозащитных организаций, включая Локшину и Никитина; главы прокремлевских «правозащитных» структур, в числе которых находился Владимир Лукин, президентский уполномоченный по правам человека, Ольга Костина, руководитель финансируемой государством общественной организации «Сопротивление», депутат Госдумы Вячеслав Никонов и, наконец, известные адвокаты Анатолий Кучерена и Генри Резник.
Опыт подсказывал Никитину, что именно Кучерена, высокий, плотно сложенный и импозантный человек, был неформальным лидером, если не организатором, встречи.
Кучерена, кроме адвокатской деятельности, входил в Общественный совет при ФСБ – неофициальную пресс-службу, созданную для улучшения имиджа спецслужбы
{209}. Кроме того, Кучерена занимал пост председателя правления фонда «Институт демократии и сотрудничества» – этот придуманный лично Путиным проект должен был вскрывать нарушения прав человека в США
{210}.
