Поглощенные сочинением своего фантастического
сюжета, они проморгали несколько важных фактов. Хэрк и компания имели все
возможности расспросить любую из жен Троя Филана – Лилиан, Джейни, Тайру – и
узнать, что у того на правом бедре чуть ниже пояса было круглое красное родимое
пятно величиной с серебряный доллар.
– Не припоминаю, – ответила Николетт.
Ответ поначалу удивил Нейта, но он тут же
сообразил, что в нем нет ничего неожиданного. Одинаково легко можно было
поверить и в то, что Трой спал со своей секретаршей, как делал это последние
лет десять со всеми ее предшественницами, и в то, что Николетт лжет.
– Никаких отметин? – повторил вопрос Нейт.
– Нет.
Адвокаты Филанов замерли от страха. Неужели и
вторая их свидетельница бесславно провалится?
– Больше у меня вопросов нет, – сказал Нейт и
вышел из комнаты, чтобы принести себе еще кофе.
Николетт беспомощно смотрела на адвокатов. Они
сидели, уставившись в стол и размышляя о том, где именно могло быть родимое
пятно у Троя Филана.
После того как Николетт разрешили уйти, Нейт
пустил по столу снимки вскрытия, не произнеся при этом ни слова, – нужды не
было: сухонькое тело старого Троя лежало на столе в морге, на нем не было
живого места, и только большая круглая родинка отчетливо выделялась на бедре.
Остаток среды и весь четверг Нейт опрашивал
четырех новых психиатров, нанятых адвокатами. Их показания были предсказуемы,
совершенно одинаковы и сводились к тому, что люди, находящиеся в здравом уме, с
балкона не прыгают.
Эти врачи были не такими компетентными, как
Фло, Тишен и Зейдель. Двое из них пребывали на пенсии и пробавлялись тем, что время
от времени выступали в судах в качестве экспертов. Один преподавал в
непрестижном государственном колледже. Четвертый подрабатывал в маленькой
адвокатской конторе где-то в пригороде.
Но им заплатили не за то, чтобы они произвели
на суд сильное впечатление, а просто за то, чтобы замутили воду.
Все знали: Трой Филан был эксцентричен и
чудаковат. Четыре эксперта считали, что он не был дееспособен для подписания
завещания. Три – что был. Следовало лишь путать карты и надеяться, что
адвокаты, поддерживающие правомочность завещателя, в конце концов сдадутся и
пойдут на соглашение. Если же нет, оставалось ожидать, что присяжные не сумеют
продраться сквозь медицинскую терминологию и разобраться в противоречивых
мнениях экспертов.
Новые эксперты получили кругленькие суммы за
то, чтобы стоять насмерть, поэтому Нейт и не пытался сдвинуть их с мертвой
точки. На своем веку он допросил слишком много врачей, чтобы понимать: спорить
с ними на профессиональные темы бессмысленно. Вместо этого он подробно
остановился на вопросах, касающихся их компетентности и опыта.
Показав им видеозапись психиатрической
экспертизы, попросил дать критический анализ действий коллег.
Когда в конце четверга объявили перерыв, были
собраны показания пятнадцати свидетелей. Следующий раунд назначили на конец
марта. Уиклифф рассчитывал начать судебное разбирательство в середине июля.
Покинув город, Нейт направился на запад через
Виргинию, потом повернул на юг и поехал через долину Шенандоа. После девяти
дней труднейшего марафона по чужим судьбам он не хотел ни о чем думать. В
какой-то момент собственной жизни, вследствие утомительной работы и дурных
пристрастий, он потерял стыд и скромность, научился лгать, мошенничать, вводить
людей в заблуждение, скрывать факты, травить и загонять в угол наивных
свидетелей.
И теперь, оставшись наедине с самим собой в
машине, мчавшейся по ночной дороге, он испытал чувство стыда. Ему было жалко
детей Филана, жалко Снида, ничтожного человечка, который просто старался
выжить. Пожалел он и о том, что с такой яростью атаковал новых экспертов.
Чувство стыда было мучительным, но
одновременно радовало Нейта. Значит, что-то человеческое в нем осталось.
Около полуночи он остановился в дешевом мотеле
неподалеку от Ноксвилла. На Среднем Западе, в Канзасе и Айове, шел сильный
снег, поэтому, вооружившись атласом автомобильных дорог и лежа в постели, он
наметил путь через Юго-Запад.
Вторую ночь Нейт провел в Шони, Оклахома;
третью – в Кингмене, Аризона; четвертую – в Реддинге, Калифорния.
Его дети от второго брака, Остин и Энджела,
двенадцати и одиннадцати лет, учились в седьмом и шестом классах
соответственно. Последний раз он виделся с ними в июле, за три недели до своего
последнего срыва, возил их на игры “Ореолз”. То приятное путешествие в конце
концов обернулось отвратительной сценой. Нейт надрался, выпив во время матча
шесть банок пива – дети считали, поскольку мать велела им это делать, – и в
таком состоянии два часа вел машину из Балтимора в Арлингтон.
В то время их мать со своим вторым мужем Тео
как раз собирались переезжать в Орегон. Нейту предстояла долгая разлука с
детьми, поездка должна была стать трогательным прощанием, но закончилась
скандалом, Нейт вернулся домой, весь заклеенный пластырем: на подъездной аллее
к дому на глазах у детей он подрался со своей бывшей женой. Тео чуть не избил
его черенком метлы. Нейт проснулся в своей машине, припаркованной на стоянке у
“Макдоналдса”.
Они познакомились за четырнадцать лет до того.
Кристи, тогда директриса частной школы в Потомаке, была членом жюри присяжных,
Нейт на том суде выступал в качестве адвоката. На второй день слушаний она
пришла в короткой черной юбке, и слушания застопорились. Через неделю
состоялось их первое свидание. Три года Нейт не пил – срок достаточно долгий,
чтобы успеть жениться и родить двоих детей. Когда дамба дала течь, Кристи
испугалась и хотела бежать. Когда плотину прорвало, она, схватив детей,
уехала-таки от него и не возвращалась в течение года. Они сохраняли свой брак
еще десять мучительных лет.
Теперь Кристи работала в школе в Сейлеме, где
у Тео была небольшая адвокатская фирма. Нейт никогда не сомневался, Кристи с
детьми уехала из Вашингтона из-за него, и не мог винить их за то, что они
постарались спрятаться от него на другом конце страны.
Подъезжая к Медфорду, что в четырех часах от
Сейлема, он позвонил ей в школу из машины. Пришлось ждать минут пять: наверняка
Кристи, запершись у себя в кабинете, все это время пыталась сообразить, что
делать. Наконец ответила:
– Алло.
– Кристи, это я, Нейт, – сказал он, поймав
себя на том, что пытается говорить с той же интонацией, как много лет назад.
– Ты где? – спросила она так, словно
приготовилась к неминуемому нападению.
– Возле Медфорда.
– В Орегоне?
