Джош дипломатично начал с констатации факта,
что дело, которое они ведут, весьма тонкое. Как адвокат Троя он ничего не знал
о планах своего клиента достать из рукава новое завещание и ввергнуть всех в
хаос, но – нравится им это или нет – завещание имеет юридическую силу. Он
провел два часа с мистером Филаном накануне его кончины – они заканчивали
работу над очередным завещанием – и готов под присягой подтвердить, что мистер
Филан был в абсолютно здравом уме. Готов он также подтвердить и то, что в
течение этих двух часов Снида с ними не было.
Психиатры, проводившие обследование, были
тщательно отобраны детьми и бывшими женами Филана, а также их адвокатами и
имеют безукоризненную репутацию. Те четверо, которых наняли теперь, – чокнутые.
Их рекомендации сомнительны. Джош считает, что битву выиграют первые три.
Уолли Брайт надел свой лучший костюм, но это
мало его изменило. Он слушал Джоша, прикусив нижнюю губу, чтобы не сболтнуть
лишнего, и что-то черкал в блокноте лишь потому, что так делали остальные. Не в
его характере было сидеть и спокойно выслушивать подобные пренебрежительные
слова, даже от такого видного адвоката, как Джош Стэффорд. Но за деньги он был
готов на все. За прошлый месяц, февраль, его маленькая контора получила доход
от гонораров всего две тысячи шестьсот долларов, а истратила на накладные
расходы, как обычно, четыре. Домой Уолли не принес ничего. Разумеется, почти
все время он посвятил делу Филана.
Подводя итог свидетельским показаниям их
клиентов, Джош продемонстрировал виртуозное искусство хождения по тонкому льду.
– Я просмотрел видеозаписи их опросов, –
грустно сказал он. – Честно говоря, думаю, что все они, за исключением
Мэри-Роуз, произведут на присяжных удручающее впечатление.
Адвокаты довольно спокойно проглотили это
замечание, в конце концов, они здесь не в суде, а лишь договариваются
относительно соглашения.
Джош не стал задерживаться на этой теме.
– Теперь перейдем к Сниду, – продолжил он. –
Запись его опроса я тоже видел и признаюсь откровенно: если вы вызовете его в
суд в качестве свидетеля, это будет непростительной ошибкой с вашей стороны. С
моей точки зрения, это может даже закончиться обвинением в противозаконных
действиях.
Брайт, Хэрк, Лэнгхорн и Йенси еще ниже
склонились над своими блокнотами. Для них имя Снида звучало теперь как
ругательство, и они старались спихнуть друг на друга вину за отвратительно
проведенную операцию. Ночей не спали, натаскивали дурака. Потеряли полмиллиона
долларов, а он оказался совершенно бесполезен.
– Я знаю Снида более двадцати лет, – продолжил
Джош и нарисовал словесный портрет дворецкого как слуги, обладающего весьма
скромными достоинствами, довольно ненадежного, от которого мистер Филан давно
хотел избавиться. Адвокаты верили каждому его слову.
Джош умудрился смешать их главного свидетеля с
грязью, даже не упомянув о том, что тот был куплен за пятьсот тысяч долларов,
чтобы сочинить для суда откровенную ложь.
То же и с Николетт. Она лгала за компанию со
своим приятелем.
Других свидетелей найти не удалось. Были
какие-то обиженные сотрудники, но они не желали выступать в суде. А если бы и
согласились, их показания нельзя было считать непредвзятыми.
– Ваши шансы невелики, – подвел итог Джош. –
Все будет зависеть от присяжных.
О Рейчел Лейн он говорил так, словно знал ее
много лет.
Подробностей в его рассказе было мало, зато
обобщений предостаточно, так что создавалось впечатление близкого знакомства.
Рейчел представала как одинокая женщина, которая живет очень простой жизнью в
другой стране и мало что понимает в юридических тонкостях. Она ненавидит любую
конфронтацию, а Трою была ближе, чем многие могут себе представить.
Хэрк хотел было спросить, знаком ли с ней
Джош, видел ли он ее хоть раз и слышал ли ее имя до того, как прочел завещание.
Но здесь было не время и не место для междоусобиц. Деньги вот-вот будут
выложены на стол, а Хэрку причиталось семнадцать с половиной процентов.
Миссис Лэнгхорн разузнала все что можно о
Корумбе и еще раз подивилась, что может делать в таком месте сорокадвухлетняя
американка. Между ней и Хэрком, поскольку они оба играли на месте защитников в
своей команде, сложились конфиденциальные отношения. Они часто говорили о том,
что неплохо бы дать некоторым репортерам ниточку, способную привести к Рейчел
Лейн. Уж те-то ее нашли бы в Корумбе, выкурили оттуда, и мир наконец узнал бы,
что она собирается делать с деньгами. Если, как они надеялись, деньги ей не
нужны, их клиенты могут рассчитывать на всю сумму.
Впрочем, это было рискованно, и они пока
только обсуждали такую возможность.
– Что Рейчел Лейн собирается делать со всеми
этими деньгами? – спросил Йенси.
– Я пока точно не знаю, – ответил Джош так,
словно они с Рейчел ежедневно обсуждали эту тему. – Вероятно, оставит себе
немного, а остальное отдаст на благотворительность.
Если хотите знать мое мнение, я полагаю, что
Трой именно поэтому ей все и завещал.
В комнате воцарилась долгая пауза. Мечты
медленно скукоживались. Рейчел Лейн действительно существует и не собирается
отказываться от денег.
– Почему она не объявляется? – наконец спросил
Хэрк.
– Понимаете, чтобы ответить на подобный
вопрос, нужно знать эту женщину. Для нее деньги ничего не значат. Она не
ожидала, что будет упомянута в завещании отца. И вдруг узнает, что он оставил
ей миллиарды. Она все еще в шоке.
Снова повисло долгое молчание, адвокаты что-то
записывали в блокнотах.
– Если будет необходимость, мы готовы подать
апелляцию в Верховный суд, – напомнила миссис Лэнгхорн. – Она отдает себе отчет
в том, что тяжба может длиться годами?
– Отдает, – ответил Джош. – И это одна из
причин, по которой она готова рассмотреть возможность заключения соглашения.
Это уже был прогресс.
– И какова наша отправная точка? –
поинтересовался Брайт.
Вопрос был трудный. На одном конце стола
лежало одиннадцать миллиардов долларов. Более половины уйдет на уплату налога,
останется пять. На другом находились наследники Филана – все, кроме Рэмбла,
полные банкроты.
Кто сделает первый ход? Сколько он будет стоить?
Десять миллионов на каждого? Или сто?
Джош обдумал и это.
