– Давайте начнем с завещания, – сказал он. –
Если принять за данность, что оно имеет юридическую силу, то в нем ясно
сказано: любой из наследников, который сделает попытку опротестовать завещание,
лишается всего. Это относится к вашим клиентам. Поэтому вам следует начинать с
нуля. Далее. В завещании сказано, что каждый из ваших клиентов получает сумму,
достаточную для того, чтобы покрыть долги, имевшиеся у них на день смерти
мистера Филана. – Джош взял следующий лист из своих заготовок и несколько
секунд изучал его. – У Рэмбла Филана долгов пока нет. Долги Джины Филан-Стронг
на девятое декабря составляли четыреста двадцать тысяч долларов. Долги
Либбигайл и Спайка – около восьмисот тысяч. Мэри-Роуз и ее мужа-врача –
девятьсот тысяч. Трой-младший покрыл большую часть долгов в результате
банкротства и распродажи имущества, однако остался должен еще сто тридцать
тысяч. Рекс, как вы знаете, в этом соревновании оказался победителем: он и его
очаровательная жена Эмбер на девятое декабря имели общий долг, равняющийся семи
и шести десятым миллиона долларов. С этими цифрами все ясно?
Да. Эти цифры были точны. Но адвокатов
заботила другая.
– Нейт О`Рейли встречался со своей клиенткой.
Чтобы прийти к полюбовному соглашению, Рейчел Лейн предлагает каждому из
наследников по десять миллионов, – сообщил Джош.
Никогда еще адвокаты не считали так быстро. У
Хэрка три клиента. Семнадцать с половиной процентов составят пять миллионов
двести пятьдесят тысяч. Джина и Коуди согласились выплатить миссис Лэнгхорн
двадцать процентов, что даст ее маленькой фирме два миллиона долларов. Столько
же получит Йенси с санкции суда, поскольку Рэмбл пока несовершеннолетний. А
Уолли Брайт, забияка, наскребающий на жизнь тем, что устраивает быстрые разводы
прямо где-нибудь на скамейке у автобусной остановки, согласно недобросовестному
контракту, который он заключил с Либбигайл и Спайком, получит половину от
десяти миллионов.
Уолли отреагировал первым. Хотя сердце у него
замерло и горло перехватило, он умудрился с металлом в голосе заявить:
– Моя клиентка ни при каких условиях не
согласится на сумму менее пятидесяти миллионов.
Остальные закивали, хмурясь и делая вид, что
несказанно оскорблены сделанным им ничтожным предложением, хотя мысленно уже
прикидывали, как истратят деньги.
Уолли Брайт вряд ли мог и написать-то сумму
пятьдесят миллионов, правильно расставив нули. Но бросить кость, словно
завсегдатай Лас-Вегаса, сумел.
Еще до начала встречи они договорились: если
речь зайдет о деньгах, не соглашаться на меньшее, чем полсотни миллионов. До
встречи эта гипотетическая сумма представлялась не такой уж большой. Теперь же
и десять миллионов, зато реально лежавшие на столе, казались хорошей добычей.
– Это составит около одного процента от всего
наследства, – сказал Хэрк.
– Можно вести счет и так, – согласился Джош. –
Вообще существует много способов вести счет. Но я бы предпочел начать с нулевой
отметки, на которой вы сейчас находитесь.
Однако Джошу было необходимо сохранить их
доверие.
Немного поиграли цифрами, потом он сказал:
– Нет, лично я, если бы представлял одного из
ваших клиентов, взял бы десять миллионов.
Все замерли в ожидании продолжения.
– Рейчел Лейн – женщина не жадная. Думаю,
Нейту удалось бы уговорить ее на двадцать миллионов.
Гонорары удваивались: более десяти миллионов
Хэрку, четыре – Лэнгхорн и Йенси, у бедняги Уолли, которому теперь светили
десять, внезапно скрутило живот, и он, попросив извинить его, стремительно
выбежал.
Нейт с удовольствием раскрашивал дверь, когда
запищал его сотовый телефон. Джош велел ему постоянно держать эту чертову штуку
при себе.
– Если это меня, попросите оставить номер, –
сказал отец Фил, вымерявший в этот момент какой-то сложный угол.
Звонил Джош.
– Все складывается как нельзя лучше, – объявил
он. – Я остановился на двадцати миллионах каждому, они хотят пятьдесят.
– Пятьдесят? – не веря своим ушам, воскликнул
Нейт.
– Да, но мысленно они уже делят двадцать.
Уверен, что по крайней мере двое из них сейчас торгуются с дилером, продающим
“мерседесы”.
– Интересно, кто истратит свои деньги раньше –
клиенты или адвокаты?
– Я бы поставил на адвокатов. Послушай, я
только что разговаривал с Уиклиффом. Он собирает нас в среду в три часа у себя.
Нам нужно до этого все решить.
– Не могу больше ждать, – сказал Нейт,
закрывая крышку телефона. – Пора выпить кофе. – Они уселись на полу,
привалившись спинами к стене, и стали потягивать теплый кофе с молоком.
– Они требовали пятьдесят? – спросил Фил.
Теперь он был полностью в курсе дела. После того как они вдвоем проработали
столько дней, у них почти не осталось секретов друг от друга. Беседа была для
них важнее прогресса в работе.
Фил – исповедник, Нейт – адвокат, оба привыкли
хранить чужие тайны, поэтому все, что здесь говорилось, останется между ними.
– Это неплохая точка отсчета, – ответил Нейт.
– Но получат они намного меньше.
– Вы думаете, все можно уладить?
– Конечно. В среду мы встречаемся с судьей. Он
их додавит.
– И когда вы отбываете?
– Наверное, в пятницу. Хотите поехать со мной?
– Я не могу себе этого позволить.
– Ерунда, можете. Моя клиентка оплатит вам
дорогу. А вы будете моим духовным поводырем во время этой поездки. Деньги – не
проблема.
– Это было бы неправильно.
– Бросьте, Фил. Я покажу вам Пантанал. Вы
познакомитесь с моими друзьями – Жеви и Уэлли. Покатаемся на пароходе.
– Судя по вашим рассказам, это прогулка не из
приятных.
– Она не опасна. Пантанал посещают множество
туристов. Это колоссальный экологический заповедник. Серьезно, Фил, если вам
интересно, я все устрою.
– У меня даже паспорта нет, – сказал Фил,
прихлебывая кофе. – И потом, у меня столько работы…
Нейт собирался отсутствовать около недели, и
ему приятно было думать, что полуподвал по его возвращении останется таким же,
каков он сейчас.
– Миссис Синклер умрет со дня на день, – тихо
сказал Фил. – Я должен быть здесь.
