Я делаю паузу. Еще рано демонстрировать
остроту ума.
Надо заставить их попотеть.
– Трой Филан-младший, Рекс, Либбигайл,
Мэри-Роуз, Джина и Рэмбл, – произношу я так, словно мне неприятна сама мысль о
них.
Фло предоставляют право продолжить:
– Но был еще и седьмой ребенок, не так ли?
– Так.
– Вы помните его имя?
– Роки.
– А что с ним случилось?
– Он погиб в автокатастрофе. – Я выпрямляюсь в
своей инвалидной коляске, поднимаю голову и поочередно смотрю в глаза каждому
врачу, демонстрируя для камер абсолютную вменяемость. Уверен, дети и бывшие
жены гордятся мной, наблюдая в своих маленьких группках за происходящим по
монитору. Они сжимают руки своих нынешних мужей и жен и улыбаются в ответ на
жадные взгляды адвокатов – пока старый Трой справляется с экзаменом.
Пусть мой голос звучит хрипло и глухо, пусть
я, со своим сморщенным лицом, выгляжу безумцем в этом белом шелковом одеянии и
зеленом тюрбане, но на вопросы-то отвечаю.
Ну давай, давай, старина, мысленно умоляют
они.
Тишен спрашивает:
– Каково ваше нынешнее физическое состояние?
– Бывало и лучше.
– Говорят, у вас злокачественная опухоль.
Попал точно в цель, правда?
– Я полагал, что меня обследуют на предмет
психического здоровья, – говорю я, бросая взгляд на Стаффорда, которому едва
удается скрыть улыбку. Правила позволяют задавать любые вопросы. Это не суд.
– Вы правы, – вежливо отвечает Тишен. – Но
всякий вопрос относителен.
– Понимаю.
– Вы ответите на мой последний вопрос?
– О чем?
– О раке.
– Конечно. Опухоль размером с мячик для гольфа
– у меня в мозгу. Она растет с каждым днем, неоперабельна, и мой врач говорит,
что я не протяну и трех месяцев.
Я почти слышу, как выстреливают пробки от
шампанского. Опухоль нужно отметить!
– Находитесь ли вы в настоящий момент под
действием каких-либо медикаментов, наркотиков или алкоголя?
– Нет.
– Пользуетесь ли вы какими-либо болеутоляющими
средствами?
– Пока нет.
Теперь опять Зейдель:
– Мистер Филан, три месяца назад в
опубликованном в “Форбсе” списке самых богатых людей мира ваше состояние
оценивалось в восемь миллиардов долларов. Это близко к реальности?
– С каких это пор “Форбсу” можно доверять?
– Значит, цифра, указанная в журнале, неверна?
– В зависимости от положения на рынке мое
состояние составляет от одиннадцати до одиннадцати с половиной миллиардов. – Я
произношу это медленно, но голос звучит веско. Ни у кого размер моего состояния
сомнений не вызывает.
Фло решает продолжить тему денег:
– Мистер Филан, можете ли вы описать в общих
чертах структуру ваших корпоративных владений?
– Да, могу.
– И сделаете это?
– Пожалуй.
Я выдерживаю паузу – пусть попотеют. Стэффорд
заверил меня, что я не обязан разглашать здесь приватную информацию.
“Набросайте им лишь общую картину”, – сказал он.
– Группа “Филан” – частная корпорация, которая
владеет семьюдесятью разными компаниями. Некоторые из них представляют собой
акционерные общества открытого типа.
– Какая часть предприятий группы “Филан”
принадлежит лично вам?
– Около семидесяти пяти процентов. Остальными
владеет группа моих служащих.
К охоте присоединяется Тишен. На золоте
сосредоточиться не трудно.
– Мистер Филан, имеет ли ваша корпорация свой
интерес в компании “Спин компьютер”?
– Да, – медленно отвечаю я, стараясь мысленно
отыскать “Спин компьютер” в джунглях своей корпорации.
– Сколькими процентами акций вы владеете в
этом деле?
– Восемьюдесятью.
– Это открытое акционерное общество?
– Совершенно верно.
Тишен перебирает какие-то бумаги – на вид
официальные документы, – я замечаю, что это годовой отчет корпорации и
квартальные доклады, которые может раздобыть даже полуграмотный студент
колледжа.
– Когда вы купили “Спин”? – спрашивает Тишен.
– Около четырех лет назад.
– Сколько заплатили?
– По четыре доллара за акцию, в общем – триста
миллионов. – Нужно было бы отвечать помедленнее, но я ничего не могу с собой
поделать. С нетерпением смотрю на Тишена, ожидая следующего вопроса.
– А сколько они стоят теперь? – спрашивает он.
– Ну, вчера при закрытии биржи они стоили
сорок три с половиной, снизились на один пункт. С тех пор как я купил компанию,
акционерный капитал дважды разделялся, так что сейчас ценные бумаги стоят около
восьмисот пятидесяти.
– То есть восемьсот пятьдесят миллионов?
– Правильно.
На этом испытание можно бы считать
законченным.
Коль скоро я в состоянии держать в памяти
вчерашнюю стоимость акций при закрытии биржи, значит, мои противники должны
быть удовлетворены. Я почти вижу их глупые улыбки, почти слышу приглушенные
выкрики: “Ура! Молодчина, Трой, браво! Покажи им!”
Зейдель обращается к истории. Это попытка
испытать мою память.
– Мистер Филан, где вы родились?
– В Монклере, штат Нью-Джерси.
– Когда?
– Двенадцатого мая тысяча девятьсот
восемнадцатого года.
– Какова девичья фамилия вашей матери?
– Шоу.
– Когда она умерла?
– За два дня до Перл-Харбора.
– А ваш отец?
– Что – отец?
– Когда умер он?
– Не знаю. Он исчез, когда я был еще ребенком.
