Повисла пауза, и по мере того как она
затягивалась, Филаны все заметнее подавались вперед.
– Нет, я его не составлял, – наконец медленно
ответил Джош, глядя на стервятников.
Слова были произнесены мягко, но прозвучали в
напряженной тишине зала, словно гром. Реакция адвокатов была гораздо более быстрой,
чем реакция наследников – не все из них способны были понять, что случилось.
Дело принимало серьезный и неожиданный оборот. За столами снова воцарилось
крайнее напряжение, в зале не слышалось ни шороха.
– Кто же составлял последнее завещание мистера
Филана?
– Сам мистер Филан.
Этого не могло быть! Все они видели, как
старик сидел за столом в окружении адвокатов, а психиатры – Зейдель, Фло и
Тишен – напротив. Его объявили вменяемым на тот момент, а через несколько
секунд после этого он взял пухлое завещание, составленное Стэффордом и одним из
его помощников, подтвердил, что это и есть его последнее завещание, и подписал
его.
Здесь не о чем спорить.
– О Господи! – тихо пробормотал Хэрк Геттис,
но все его услышали.
– Когда он его подписал? – продолжил опрос
Уиклифф.
– За несколько мгновений до смертельного
прыжка.
– Оно написано от руки?
– Да.
– Он подписал его в вашем присутствии?
– Да. Есть еще два свидетеля. Акт подписания
также зафиксирован на видеозаписи.
– Пожалуйста, передайте мне завещание.
Джош аккуратно вынул из папки конверт и
передал его судье. Конверт был пугающе тонок. В нем не могло содержаться
достаточно информации, чтобы распределить между родней Филана то, что ей по
праву причиталось.
– Что, черт возьми, это значит? – прошипел Трой-младший
ближайшему адвокату, но тот молчал.
В конверте лежал всего-навсего один желтый
листок.
Уиклифф медленно, чтобы все видели, развернул
его и несколько секунд внимательно изучал.
Филанов охватила паника, но они ничего не
могли поделать. Неужели старикашка еще один, последний раз всех надул? Неужели
деньги уплывут у них из рук? А может, он передумал и оставил им еще больше? Они
толкали в бок своих адвокатов, но те хранили зловещее молчание.
Откашлявшись, Уиклифф сказал в микрофон:
– Я держу в руках документ на одной странице,
предположительно собственноручное завещание Троя Филана.
Сейчас я оглашу его. “Последняя воля Троя Л.
Филана. Я, Трой Л. Филан, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим
категорически отменяю все предыдущие завещания и связанные с ними распоряжения
и распределяю свое наследство следующим образом.
Своим детям, Трою Филану-младшему, доктору
Рексу Филану, Либбигайл Джетер, Мэри-Роуз Джекмен, Джине Стронг и Рэмблу
Филану, я оставляю суммы, достаточные для покрытия их долгов, существующих на
сегодняшний день. Долги, сделанные позднее сегодняшнего дня, оплачены не будут.
Если кто-либо из моих детей предпримет попытку оспорить настоящее завещание,
распоряжение об уплате долгов этого ребенка аннулируется”.
Последние слова услышал и понял даже Рэмбл.
Джина и Коуди тихо заплакали. Рекс, поставив локти на стол, закрыл лицо руками,
он оцепенел. Либбигайл, взглянув на Брайта и Спайка, воскликнула:
– Вот сукин сын!
Спайк согласился с ней. Мэри-Роуз прикрыла глаза
рукой, адвокат погладил ее по колену. Муж в это время гладил ее другое колено.
Только Трою-младшему удалось поначалу сохранить невозмутимость, но и его
надолго не хватило.
Троим персонажам разворачивающегося действа
еще предстояло выдержать удар. Ведь Уиклифф не закончил чтение завещания.
– “Моим бывшим женам – Лилиан, Джейни и Тайре
– я не оставляю ничего. Они были достаточно обеспечены мной при разводах”.
Лилиан, Джейни и Тайра, вероятно, подумали:
какого черта они сидят в этом зале? Неужто они и впрямь рассчитывали получить
еще денег от человека, которого ненавидели? Они ловили устремившиеся на них
взгляды и попытались укрыться за спинами своих адвокатов.
Репортеры испытали моментальное
головокружение.
Они должны были бы делать записи, но боялись
пропустить хоть слово. Некоторые не смогли сдержать улыбок.
– “Все остальное свое имущество я завещаю моей
дочери Рейчел Лейн, родившейся второго ноября одна тысяча девятьсот пятьдесят
четвертого года в Католическом госпитале Нового Орлеана, штат Луизиана, от ныне
покойной Эвелин Каннингэм”.
Уиклифф сделал паузу, однако вовсе не для
драматического эффекта. Оставалось всего два маленьких абзаца, и основной удар
детям и бывшим женам Троя Филана уже был нанесен. Одиннадцать миллиардов
долларов уплыли к незаконнорожденной наследнице, о существовании которой никто
не подозревал. Филанов, сидевших перед ним, только что обобрали до нитки, и
судья ничем не мог им помочь.
– “Исполнителем этого завещания назначаю
своего поверенного в делах Джошуа Стэффорда и предоставляю ему все необходимые
для этого полномочия”.
На какое-то время о Джоше все забыли. Теперь
на него, сидевшего на свидетельском месте с невинным видом, словно он был всего
лишь очевидцем автомобильной аварии, устремились ненавидящие взгляды. Как много
было ему известно? Почему он действовал как настоящий конспиратор? Несомненно,
у него была возможность предотвратить все это.
Джош с трудом сохранял невозмутимость.
– “Настоящий документ представляет собой мое
собственноручное завещание. Каждое слово в нем написано моей рукой и мной
подписано”. – Уиклифф опустил листок и закончил: – Завещание подписано Троем Л.
Филаном в три часа дня девятого декабря одна тысяча девятьсот девяносто шестого
года.
Он положил страничку на стол и оглядел зал.
Шок миновал. Филаны сидели, съежившись на стульях, кто-то тер глаза или лоб,
кто-то молчал, бессмысленно уставившись в стену. На какое-то время все двадцать
два адвоката лишились дара речи.
Волнение пробежало по рядам зрителей,
некоторые из них, как ни странно, улыбались. Ах да, это представители
масс-медиа! Их подмывало тут же рвануть к телефонам и передать сенсационную
новость.
