Что касается родственников, то мало-помалу
кое-какие признаки печали все же начали сменять всеобщее состояние потрясения,
испытанного ими при виде тела Троя Филана.
Теперь они стояли, опустив головы, печально
глядя на одеяло и стараясь собраться с мыслями в преддверии будущих событий.
Глядя на Троя, невозможно было не думать о деньгах. Скорбь из-за ухода из жизни
давно прервавшего с ними всякие связи родственника, пусть даже это был их отец
или муж, не могла заставить забыть о полумиллионе долларов.
У служащих шок сменился удивлением. Все знали,
что Трой жил над ними, на верхнем этаже, но мало кто когда-либо видел его. По
слухам, он был эксцентричен, безумен и болен. Мистер Филан не любил людей. В
компании существовали ответственные вице-президенты, которые встречались с ним
раз в год. Если корпорация так хорошо функционировала без самого Троя, стало
быть, все сотрудники сохранят свои места.
Психиатрам – Зейделю, Фло и Тишену – было не
по себе. Они объявили человека психически абсолютно здоровым, а через несколько
минут после этого он совершил прыжок в небытие. Но ведь даже у сумасшедших
бывают просветления, это научный факт, повторяли они себе, стоя в толпе и дрожа
от страха. Пусть человек даже законченный безумец, но безумие иногда отступает,
и в эти моменты он Может принимать ответственные решения, в том числе
подписывать завещание. На этом они будут стоять твердо. Слава Богу, что все
записывалось на пленку. Старик Трой был в здравом рассудке. И при ясной памяти.
Что же касается адвокатов, то у них потрясение
прошло быстро, и никакой печали они не испытывали. Стоя подле своих клиентов,
они наблюдали за происходящим едва ли не с улыбками, предвкушая баснословные
гонорары.
“Скорая” въехала на мощеную площадку и
остановилась у тела Троя. Стэффорд подлез под уже натянутую оградительную ленту
и что-то шепнул охранникам.
Тело Троя быстро положили на носилки и увезли.
Штаб своей корпорации Трой Филан перенес на
север Виргинии, чтобы избежать нью-йоркского налогообложения. На покупку земли
и строительство своего “Тауэра” он потратил сорок миллионов долларов. Благодаря
такому переселению в последующие годы он многократно окупил эти расходы.
С Джошуа Стэффордом, подающим надежды
адвокатом из округа Колумбия, Трой познакомился во время шумного процесса,
который сам он проиграл, а Стэффорд выиграл.
Трою очень понравились стиль и цепкость Джоша,
и он нанял того на службу. За последние десять лет фирма Стэффорда значительно
расширилась, а сам он стал богат благодаря битвам, которые выигрывал для Троя.
В последние годы жизни Филана не было человека, более близкого ему, чем Джош
Стэффорд.
Джош и Дурбан вернулись в зал заседаний на
четырнадцатом этаже и заперли дверь изнутри. Снида отправили, посоветовав ему
прилечь и отдохнуть. Снова включив камеру, Стэффорд открыл конверт и достал из
него три желтых листка. На первом было письмо Троя к нему. Джош начал говорить
в камеру:
– Это письмо датировано сегодняшним днем,
понедельником, девятым декабря тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Написано от руки и адресовано Троем Филаном мне.
В письме пять абзацев. Читаю его полностью:
“Дорогой Джош, теперь я уже мертв. Вот мои распоряжения,
и я хочу, чтобы ты им строго следовал. Если понадобится, отстаивай их в суде, я
желаю, чтобы они были исполнены.
Первое. По причине, которая станет ясна
впоследствии, я хочу, чтобы вскрытие было проведено немедленно.
Второе. Не должно быть никакого погребения,
никакой заупокойной службы. Я хочу, чтобы меня кремировали, а прах развеяли с
самолета над моим ранчо в Вайоминге.
Третье. Мое завещание должно храниться в тайне
до пятнадцатого января тысяча девятьсот девяносто седьмого года.
Закон не требует от тебя его немедленного
оглашения. В течение месяца ты должен сидеть на нем.
Прощай.
Трой”.
Стэффорд медленно положил первый листок на
стол и осторожно взял второй. С минуту изучал его, потом произнес в камеру:
– Это документ на одной странице, претендующий
быть завещанием Троя Филана. Читаю его полностью:
“Последняя воля Троя Филана.
Я, Трой Л. Филан, находясь в здравом уме и
твердой памяти, настоящим отменяю все ранее написанные завещания и
дополнительные распоряжения к ним и распределяю свое наследство следующим
образом.
Моим детям, Трою Филану-младшему, Рексу
Филану, Либбигайл Джетер, Мэри-Роуз Джекмен, Джине Стронг и Рэмблу Филану
оставляю суммы, достаточные для покрытия всех их долгов, имеющихся на
сегодняшний день. Долги, сделанные после сегодняшнего дня, оплате не подлежат.
Если кто-нибудь из моих детей решит
опротестовать это завещание, распоряжение об уплате долгов этого сына или
дочери аннулируется.
Моим бывшим женам Лилиан, Джейни и Тайре я не
оставляю ничего. Они были достаточно обеспечены мной при разводах.
Все остальное свое имущество я завещаю моей
дочери Рейчел Лейн, родившейся второго ноября одна тысяча девятьсот пятьдесят
четвертого года в Католическом госпитале Нового Орлеана, штат Луизиана, от ныне
покойной Эвелин Каннингэм”.
Стэффорд впервые слышал об этих людях. Прежде
чем продолжить, он перевел дыхание.
– “Исполнителем этого завещания назначаю
своего поверенного в делах адвоката Джошуа Стэффорда и предоставляю ему все
необходимые для этого полномочия.
Настоящий документ представляет собой мое
собственноручное завещание. Каждое слово в нем написано моей Рукой и мной
подписано.
Декабря девятого числа одна тысяча девятьсот
девяносто шестого года, три часа пополудни, подписано Троем Л.
Филаном”.
Стэффорд положил листок на стол и поморгал,
стоя перед камерой. Ему, наверное, нужно было пройтись вокруг здания, глотнуть
свежего воздуха, чтобы обрести равновесие но он был обязан продолжать. Подняв
третий листок, Стэффорд произнес:
– Это записка, состоящая из одного абзаца и
снова адресованная мне. Читаю:
“Джош, Рейчел Лейн – миссионерка Всемирной
организации миссионеров, работающих в племенах, живет на бразильско-боливийской
границе. Она работает с отдаленным индейским племенем в районе, известном под
названием Пантанал.
Ближайший город – Корумба (с ударением на
последнем слоге). Я не смог найти ее. За последние двадцать лет у меня не было
с ней никаких контактов. Подпись: Трой Филан”.
