– Да, и, как вам прекрасно известно, по
виргинским законам его наследство будет разделено между его детьми.
– Семью детьми. Одиннадцать миллиардов.
– Одиннадцать миллиардов – заманчивая сумма.
Разве вы не станете опротестовывать завещание?
Большой шумный процесс – именно то, чего хотел
Уиклифф. И он знал, что адвокаты, включая Стэффорда, на этой войне разбогатеют
еще больше.
Война предполагает наличие двух сторон, а пока
имелась только одна. Должен появиться человек, который будет защищать последнюю
волю мистера Филана.
– О Рейчел Лейн что-нибудь стало известно? –
спросил судья.
– Пока нет, но мы ее ищем. Полагаем, она
миссионерка где-то в Южной Америке. Но мы ее еще не нашли. У нас там работают
люди. – Джош вдруг сообразил, что употребил слово “люди” весьма
неосмотрительно.
Уиклифф смотрел в потолок, погруженный в свои
мысли.
– Почему он оставил одиннадцать миллиардов
незаконной дочери-миссионерке?
– На этот вопрос я не могу ответить, судья. Он
столько раз удивлял меня, что я устал от его выходок.
– Все это немного смахивает на безумие, не так
ли?
– Да, немного странно.
– Вам о ней было известно раньше?
– Нет.
– Значит, могут появиться и другие наследники?
– Все возможно.
– Он был неуравновешенным человеком?
– Нет. Скрытным, эксцентричным, капризным,
злобным как черт – да. Но он отлично понимал, что делает.
– Найдите эту женщину, Джош.
– Мы стараемся.
В переговорах участвовали только вождь и
Рейчел. С того места, где сидел Нейт, под гамаком на пороге мужского дома, он
мог видеть их лица и слышать голоса. Вождя тревожили тучи. Он что-то сказал,
потом выслушал Рейчел, затем медленно поднял глаза к небу, словно ожидая, что
оттуда внезапно грянет смерть. Нейт понял, что индеец не просто слушает Рейчел,
но и ищет у нее совета.
Заканчивалась утренняя трапеза, ипики
готовились приступить к дневным делам. Охотники собирались небольшими группами
у мужского дома, точили стрелы и проверяли луки. Рыбаки раскладывали сети и
лески. Молодые женщины взялись за метлы. Их матери отправились в поля и
огороды, разбитые неподалеку от леса.
– Вождь считает, что надвигается буря, –
объяснила Рейчел, когда совещание было окончено. – Говорит, вы можете ехать, но
проводника он с вами не отпустит. Слишком опасно.
– А мы доедем без проводника? –
поинтересовался Нейт.
– Да, – ответил Жеви, и Нейт бросил на него
многозначительный взгляд.
– Это было бы неблагоразумно, – возразила
Рейчел. – Реки сейчас слились, очень легко заблудиться. Даже у ипиков пропадают
рыбаки во время сезона дождей.
– А когда может закончиться шторм? – спросил
Нейт.
– Трудно сказать.
Нейт глубоко вздохнул. Он устал, его искусали
москиты, ему до смерти надоело это приключение, и он волновался, зная, как
тревожится Джош. Да и миссия пока не удалась.
Нейт не тосковал по дому, потому что ничего
хорошего его там не ждало. Но ему хотелось снова очутиться в Корумбе с ее
уютными кафе, симпатичными отелями и ленивыми улицами.
– Я искренне сожалею, – сказала Рейчел.
– Мне действительно надо возвращаться. В
конторе ждут известий.
Рейчел слушала его, но ей это было
безразлично. Какие-то озабоченные люди в вашингтонском офисе мало ее занимали.
– Мы можем поговорить? – спросил Нейт.
– Мне нужно идти в соседнюю деревню на
похороны девочки. Почему бы вам не присоединиться ко мне? У нас будет масса
времени для разговоров.
Лако шел впереди. Его правая нога была
вывернута носком внутрь, поэтому при каждом шаге он припадал на левую, потом
как бы перепрыгивал на правую. Даже смотреть на это было больно. За ним шла
Рейчел, потом – Нейт, нагруженный холщовым мешком, который она ему дала. Жеви
отстал, чтобы они не подумали, что он подслушивает их разговор.
Отойдя от овальной цепи хижин, они миновали
брошенные квадратные делянки, заросшие чахлым кустарником.
– Ипики выращивают кое-что на маленьких
участках, очищенных от деревьев, – объяснила Рейчел. Нейт шел прямо за ней,
стараясь не отставать. – Почва здесь бедная, спустя несколько лет перестает
родить. Они ее оставляют, как того требует природа, и углубляются дальше в лес.
После довольно длительного отдыха почва восстанавливается, никакого ущерба она
не претерпевает. Для индейцев земля – это все. Это их жизнь. Большую часть
земли у них отняли так называемые цивилизованные люди.
– Знакомая история.
– Да, знакомая. Мы истребляем их, устраивая
массовые кровопролития, заражая их болезнями, отнимая у них землю. А потом
помещаем в резервации и не можем понять, почему они не чувствуют себя в них
счастливыми.
Она поздоровалась с двумя обнаженными
маленькими женщинами, взрыхлявшими землю неподалеку от тропы.
– У здешних женщин очень тяжелая работа, –
заметил Нейт.
– Да. Но она кажется им легкой по сравнению с
рождением детей.
– Я предпочитаю смотреть, как они работают.
Воздух был очень влажным, и когда они вошли в
лес, Нейт уже истекал потом.
– А теперь расскажите мне о себе, Нейт, –
бросила через плечо Рейчел. – Где вы родились?
– Это потребует времени.
– А вы обозначьте лишь основные вехи. Ну
давайте, Нейт. Вы же хотели поговорить. У нас есть время. Дорога займет
полчаса.
– Родился я в Балтиморе, у меня был младший
брат, родители развелись, когда мне было пятнадцать. Учился в школе в
Сент-Поле, в колледже в Хопкинсе, в юридической академии в Джорджтауне, а потом
безвыездно жил в округе Колумбия.
– У вас было счастливое детство?
– Наверное. Я много занимался спортом. Отец
тридцать лет работал на государственном пивоваренном заводе и всегда ходил на
матчи “Орлят” и “Иволг”. Балтимор – большой город. Давайте теперь поговорим о
вашем детстве.
– Если хотите. Оно у меня было несчастливым.
