– Жеви, – позвал он слабым хриплым голосом,
сел и несколько минут пытался сфокусировать зрение. Это ему никак не удавалось.
Жеви не отвечал. Болело все – мышцы, суставы, кровь стучала в висках. Шею и
грудь покрыла зудящая сыпь, которую Нейт стал остервенело скрести, пока не расцарапал
кожу. От запаха, исходившего от собственного тела, его тошнило.
Фермер с женой провожали Жеви на берег. У них
не оказалось ни капли горючего, и это вызвало у гостя раздражение.
– Как вы, Нейт? – спросил он, забираясь в
лодку.
– Умираю, – слабо выдохнул тот.
Жеви ощупал его лоб, потом осторожно потрогал
сыпь на груди.
– Жар у вас прошел.
– Где мы?
– На Кабиксе. Но Уэлли здесь нет. Наш корабль
затонул во время шторма.
– Везение продолжается, – заметил Нейт и
поморщился от боли, которая стрельнула в голову. – А где Уэлли?
– Не знаю. Продержитесь до Корумбы?
– Предпочитаю умереть.
– Ложитесь, Нейт.
Они отплыли от берега, на котором безответно
махали им вслед фермер с женой.
Нейт решил немного посидеть. Ветер приятно
овевал лицо. Но очень скоро ему снова стало холодно. По груди побежали мурашки,
и он осторожно залез обратно под брезент, заставил себя помолиться за Уэлли,
однако через несколько секунд забылся. Он никак не мог поверить, что подхватил
малярию.
Хэрк продумал обед во всех деталях. Его
устроили в кабинете ресторана отеля “Хэй-Эдамс”. На столе стояли устрицы и
яйца-пашот, икра и семга, шампанское и коктейли “Мимоза”. К одиннадцати все
были в сборе и тут же набросились на “Мимозу”.
Хэрк заверил их, что эта встреча чрезвычайно
важна. Провести ее нужно в конфиденциальной обстановке, потому что он нашел
свидетеля, который поможет им выиграть дело.
Были приглашены только адвокаты детей Филана.
Жены пока не опротестовали завещание, да и не
особенно рвались сделать это. У них было слишком мало шансов на успех. Судья
Уиклифф намекнул адвокату одной из бывших супруг Филана, что не расположен
благосклонно смотреть на их участие в деле.
Обоснованно или необоснованно, но шестеро
детей, не теряя времени, опротестовали завещание. Все шестеро очертя голову
бросились в драку, имея одинаковые претензии: подписывая последнее завещание,
Трой Филан страдал душевным расстройством.
На обеде было разрешено присутствовать не
более чем двум адвокатам от каждого претендента на наследство, а лучше – по
одному. Хэрк представлял Рекса в одиночестве.
Уолли Брайт тоже был один, он защищал интересы
Либбигайл. У Рэмбла вообще имелся только один адвокат – Йенси. Грит отстаивал
позицию Мэри-Роуз. Миссис Лэнгхорн, бывший профессор юриспруденции, была
адвокатом Джины и Коуди. Трой-младший после смерти отца успел сменить три
юридические фирмы. Его теперешние поверенные работали в фирме, насчитывавшей
четыре сотни сотрудников.
Как новички в этом тесном содружестве, они
представились:
Хемба и Хэмилтон.
Закрыв дверь, Хэрк коротко изложил
присутствующим биографию Малколма Снида, человека, с которым встречался теперь
чуть ли не каждый день.
– Он служил у мистера Филана тридцать лет, –
серьезно говорил Хэрк, – и, вероятно, помогал ему писать последнее завещание.
Он, похоже, может засвидетельствовать, что в тот момент старик был явно не в
себе.
Новость удивила адвокатов. Хэрк несколько
секунд наблюдал за их счастливыми лицами, потом продолжил:
– Но он может и сказать, что ничего не знал о
рукописном завещании и что мистер Филан в день смерти был в абсолютно здравом
уме.
– Сколько он хочет? – без обиняков спросил
Уолли Брайт.
– Пять миллионов долларов. Десять процентов
сейчас – остальное после достижения соглашения.
Гонорар Снида ничуть не обескуражил адвокатов.
На кону ведь такая ставка! В сущности, его претензии можно было даже назвать
скромными.
– У наших клиентов денег, разумеется, нет, –
сказал Хэрк. – Поэтому, если мы хотим купить его показания, придется
позаботиться о деньгах самим. Если за каждого из наших клиентов будет внесено
по восемьдесят пять тысяч, мы сможем подписать соглашение с мистером Снидом.
Уверен, что с помощью его показаний мы либо выиграем дело, либо заключим
выгодное соглашение.
Суммы, которыми располагали присутствующие,
колебались в очень широком диапазоне. На счете конторы Уолли Брайта не было
ничего. У него самого – только долги. На другом конце спектра находилась фирма,
где работали Хемба и Хэмилтон. Партнеры – владельцы этой компании зарабатывали
по миллиону в год.
– Вы предлагаете, чтобы мы оплатили ложные
показания? – надменно спросил Хэмилтон.
– Мы не знаем, ложные ли они, – ответил Хэрк.
Он подготовился к любому вопросу. – И никто не знает. Мистер Снид находился
наедине с мистером Филаном. Других свидетелей нет. Правда будет такой, какой
захочет сделать ее мистер Снид.
– Это звучит сомнительно, – добавил Хемба.
– У вас есть идея получше? – огрызнулся Хэрк.
Он приканчивал четвертую “Мимозу”.
Хемба и Хэмилтон представляли крупную фирму и
не привыкли пачкать руки в грязи. Не то чтобы они или им подобные были чужды
коррупции, но их клиентами являлись солидные корпорации, которые использовали
для официального подкупа лоббистов, когда речь шла о заключении выгодных
правительственных контрактов, и прятали деньги в швейцарских банках на счетах
зарубежных тиранов – все с помощью своих доверенных адвокатов. Они,
естественно, смотрели сверху вниз на неэтичные сделки.
– Не уверен, что наш клиент на это пойдет, –
заявил Хэмилтон.
– Ваш клиент будет прыгать от радости, –
возразил Хэрк. Разговоры об этике применительно к Трою-младшему были смешны. –
Мы знаем его лучше, чем вы. Вопрос в том, согласитесь ли вы.
– Вы предлагаете, чтобы мы, адвокаты, авансировали
свидетелей пятьюстами тысячами долларов? – уточнил Хемба.
– Именно, – подтвердил Хэрк.
– На это наша фирма никогда не согласится.
– Тогда вашу фирму скоро отставят, – встрял
Грит. – Имейте в виду, что она – четвертая за последний месяц.
Приходилось признать, что Трой-младший уже
пригрозил им увольнением. Респектабельные адвокаты притихли и стали слушать.
Речь опять держал Хэрк:
