– Это все мои земные пожитки, – мрачно пошутил
О`Рейли.
Стоя на краю тротуара, он успел окоченеть,
пока Джош подгонял машину. Метель мела всю ночь, ей даже присвоили статус
снежной бури. Сугробы вдоль домов достигали двух футов.
– А в Корумбе вчера было девяносто три градуса
жары, – сказал Нейт, когда они отъехали от аэропорта.
– Не хочешь ли сказать, что скучаешь?
– Скучаю. Вдруг понял, что скучаю.
– Послушай, Гейл в Лондоне. Ты можешь
остановиться на пару дней у нас.
В доме Джоша можно было разместить пятнадцать
человек.
– Конечно, Джош, спасибо. Где моя машина?
– В моем гараже.
Ну разумеется.
– Спасибо, Джош.
– Твою мебель я сдал на хранение в небольшой
склад.
Одежда и личные вещи упакованы и лежат в
машине.
– Спасибо. – Нейт вовсе не был удивлен.
– Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно.
– Послушай, Нейт, будь со мной откровенен. Я
читал о лихорадке денге. После нее требуется месяц полного отдыха.
Месяц. Это было началом борьбы за будущее
Нейта в фирме. “Отдохни еще месяцок, старина. Наверняка ты еще слишком слаб,
чтобы работать”. Нейт все знал наперед. Но никакой борьбы не будет.
– Я еще немного слаб, только и всего, –
ответил он. – Я целые дни спал, пил много жидкости.
– Какого рода жидкости?
– Берешь быка за рога?
– Как всегда.
– Я чист, Джош. Не напрягайся. Никаких срывов.
Это Джош слышал много раз. Разговор получился немного
более резким, чем хотели оба, поэтому потом некоторое время они ехали молча.
Дорога была свободной.
Пока они не спеша двигались к району
Джорджтаун, “понтиак” наполовину обледенел. В пробке на Чейн-бридж Нейт
деловито сообщил:
– Джош, я не собираюсь возвращаться в контору.
С этим покончено.
Джош внешне никак не прореагировал. Возможно,
он был расстроен, потому что от него уходил старый друг и отличный юрист.
Возможно, радовался, потому что отныне у него не будет причин для постоянной
головной боли и волнений. А возможно, Джош остался равнодушным, потому что
увольнение Нейта все равно было неизбежно. История с уклонением от уплаты
налогов рано или поздно привела бы к лишению лицензии. Так что Джош лишь
спросил:
– Почему?
– По многим причинам. Ну, скажем, я просто
устал.
– Большинство юристов перегорают за двадцать
лет.
– Вот я и перегорел.
И хватит об этом. Нейт все уже для себя решил,
и Джош не собирался его переубеждать. Через две недели начинались игры за
Суперкубок, а “Редскинз” в нем не участвовали. Разговор был переведен на футбол
– так обычно делают мужчины, когда хотят уйти от трудных тем.
Даже покрытые толстым слоем снега улицы
казались Нейту зловещими.
Стэффорды владели огромным домом в
Уэсли-Хайтс, на северо-западе Ди-Си. Были у них еще коттедж на берегу залива и
дача в Мэне. Четверо детей выросли и разъехались кто куда. Миссис Стэффорд
предпочитала путешествовать, тогда как ее муж – работать.
Нейт достал из багажника машины кое-какие
теплые вещи, потом с удовольствием принял горячий душ. В Бразилии напор воды
казался слабее. И душ в его гостиничном номере никогда не был горячим, равно
как и холодным. Кусочки мыла были меньше. Он сравнивал с Бразилией все, что
видел вокруг. С улыбкой вспомнил душ на “Санта-Лауре”, веревку над унитазом,
как он дернул ее – а тепловатая речная вода полилась ему на голову. Он оказался
крепче, чем думал; приключение вообще многому его научило.
Неспешно выполняя привычный ритуал, он
побрился и почистил зубы. Все-таки во многих отношениях приятно оказаться дома.
Кабинет Джоша на первом этаже был больше, чем
тот, что он имел в конторе, но так же завален бумагами. Они встретились там,
чтобы выпить кофе. Пора было доложить о проделанной работе. Нейт начал с
неудачной попытки разыскать Рейчел на самолете, рассказал о катастрофе, об
убитой корове, о трех мальчиках и унылом Рождестве в Пантанале. Очень подробно
поведал о прогулке верхом и встрече с любопытным аллигатором. О спасительном
вертолете. О рождественском кутеже умолчал; это рассказывать было ни к чему. Он
описал Жеви, Уэлли, “Санта-Л ауру” и поездку на север. Вспомнил, что, когда они
с Жеви на своей моторной лодке заблудились, он испугался, но предаваться страху
было некогда. Здесь, в условиях цивилизованной безопасности, их блуждания
показались куда более ужасающими.
Джош был потрясен. Он хотел извиниться за то,
что послал Нейта в такое жуткое место, но тот явно считал свою поездку
волнующим приключением. По мере продолжения рассказа аллигаторы становились все
крупнее, а к одинокой анаконде, гревшейся на солнце у реки, присоединилась
другая, плававшая якобы вокруг их лодки.
Нейт описал индейцев, их наготу и легкую
диету, их размеренную жизнь, вождя, который не разрешал им уезжать.
И Рейчел. В этом месте его отчета Джош взял
блокнот и начал делать записи. Нейт подробно обрисовал ее облик: от тихого
голоса, неторопливой речи до сандалий и походных ботинок, а также ее хижину и
медицинский саквояж. Поведал историю о девочке, умершей от укуса змеи. И вдруг
осознал, как же мало Рейчел ему о себе рассказала.
С дотошностью старого судебного крючка Нейт
изложил все, что ему удалось узнать о ней во время своего визита. Дословно
передал то, что она сказала о деньгах и своем к ним отношении.
О возвращении из Пантанала Нейт рассказал то
немногое, что помнил, а ужас лихорадки денге постарался сгладить.
Он выжил, и это само по себе казалось ему
удивительным.
Горничная принесла обед: суп и горячий чай.
Съев несколько ложек, Джош задумчиво произнес:
– Итак, что мы имеем? Если она отказывается
принять деньги, согласно воле Троя, то они снова становятся частью его
состояния. Однако, если завещание по той или иной причине признают
недействительным, будет считаться, что Трой вообще не оставил завещания.
– Как это оно может быть признано
недействительным, если психиатры обследовали его за несколько минут до прыжка?
