Однако времени, да и желания реализовывать эту мысль на практике у Шаньмина тогда не было. В тот момент он как раз оформлял разрешение на выезд из Китая, получал загранпаспорт и въездную визу в СССР, чтобы вместе со своим братом по ушу Дай Чао отправиться в загадочный город Алушта в качестве ассистентов самого Суй Юньцзяна, учителя по мэйхуа-цюань, которого советский китаист Владимир Малявин пригласил провести семинар в Крыму. Тогда поездка в Советский Союз манила гораздо сильнее рутинных тренировок в качестве начинающего в одном из пекинских парков, и Шаньмин не мог знать, что продолжить занятия у этого мастера ему не суждено.
Трехмесячный семинар в Крыму затянулся, превратившись в самое настоящее турне Суй Юньцзяна и его учеников по перестроечному СССР, доживавшему свои последние годы. Настоящий мастер ушу из Китая в сопровождении двух учеников пользовался огромным спросом у неизбалованных подобными визитами советских ушуистов. Из Алушты энтузиасты повезли учителя в Луганск, где эстафету приняли грузинские товарищи, уговорившие мастера провести семинар еще и в Тбилиси. Интересно, что Суй Юньцзян, мастер стиля мэйхуа-цюань, во время этой поездки показывал на семинарах в основном базовые упражнения и комплексы стиля шаолинь-цюань. Когда удивленные ассистенты поинтересовались, почему бы им не показать русским мэйхуа, то мастер Суй, в свое время обучавшийся у патриархов ушу старого Китая, ответил, что иностранцы не должны знать этот китайский стиль.
Обратно в Пекин Шаньмин вернулся только через полгода. Оказавшись дома, он со всей отчетливостью осознал, как сильно изменился за время этой поездки. Возвращаться на прежнюю работу регулировщика движения поездов на пекинской станции Шуанцяо не было ни малейшего желания. Начальство с коллегами звали его обратно, рисуя заманчивые карьерные перспективы, однако эта работа была ему категорически неинтересна. Побывав в СССР, Шаньмин понял, что теперь вся его жизнь будет тесно связана с ушу, что он хочет вернуться в Россию, чтобы преподавать там и что теперь для этого ему было бы полезно выучить побольше форм разных стилей – не только мэйхуа и багуа-чжан, но и шаолинь-цюань и, конечно, тайцзи.
Мастера, у которого молодой человек начал изучать тайцзи, к тому времени уже не было в живых. Учителя всегда отличало завидное здоровье, но как офицер он должен был ежегодно проходить медкомиссию, в плановом порядке ложась на обследование. Его смерть была внезапной для всех, она наступила на третий день после того, как мастер выписался из больницы. Потом уже выяснилось, что накануне в палате проводили химическую обработку помещений и один из сопалатников скоропостижно скончался прямо в больнице еще в те дни, когда учитель находился на обследовании.
Трагическая смерть мастера потрясла Шаньмина и на долгое время отбила у него желание возвращаться к изучению тайцзи. Однако спустя несколько месяцев один из учеников умершего познакомил молодого человека с другим мастером, принадлежавшим к той же ветке тайцзи стиля чэнь, что и покойный. Новый тренер, которого звали Тянь Сючэнь (
), практиковал ту же форму, что и покойный, что позволило Шаньмину без проблем присоединиться к группе.
Подход учителя Тяня заметно отличался от того, к которому привык Шаньмин. Тяня в гораздо большей степени можно было назвать тренером, чем тех, у кого молодой человек занимался до сих пор. С одной стороны, Тянь учил старой форме тайцзи стиля чэнь, которую полвека назад преподавал в Пекине великий Чэнь Факэ. С другой – делал он это как-то по-спортивному, на «раз, два, три». Под руководством Тяня Шаньмин освоил все 83 движения, составляющие базовую форму стиля чэнь, но у него оставалась масса вопросов. В тайцзи это называется «взять рисунок формы» – стойки верные, геометрия движений понятна, последовательность исполнения правильная, но внутреннего наполнения ученик пока не чувствует. Постепенно Шаньмин переключился на тренировки у брата учителя Тяня, который гораздо подробнее объяснял внутреннюю механику формы и подробно останавливался на особенностях использования различных типов внутреннего усилия. Но даже детальные объяснения брата учителя Тяня не давали ответы на все вопросы, которые накопились у Шаньмина. Поскольку других специалистов по тайцзи в поле зрения не было, парень продолжал тренироваться, отложив оставшиеся без ответа вопросы на потом.
Ему очень хотелось еще раз съездить в Россию, благо возможности были – советские ушуисты превратились в российских и стали с немыслимой прежде легкостью регулярно вызывать мастера мэйхуа Суй Юньцзяна провести семинар-другой. Однако в Китае сложности с оформлением документов никуда не делись, и уволившийся к тому времени со станции Шуанцяо Шаньмин не смог вовремя получить визу, что помешало ему еще раз воспользоваться приглашением учителя.
Суй Юньцзян уехал в Москву, и надо было решать, как жить дальше – других возможностей отправиться в Россию и начать жить преподаванием ушу не предвиделось. Вздохнув, Шаньмин решил поделить свое свободное время между тремя важными делами: институтом, который все же надо было закончить; собственным бизнесом, о котором в тот момент мечтали все прогрессивно мыслящие жители Пекина; и, разумеется, тренировками, без которых он не мог представить свою жизнь. Восстановиться в институте не составило большого труда, а родственники помогли ему открыть маленькую химчистку.
Тренировки у Суй Юньцзяна, разумеется, продолжались, причем Шаньмин активно практиковал сразу два стиля – к мэйхуа добавился еще и багуа-чжан, кулак восьми триграмм, в котором учитель также считался мастером. В 1993 году Шаньмин вплотную приблизился к своей мечте – снова отправиться в Россию преподавателем ушу. Ехали в том же составе, что и в первый раз: мастер мэйхуа Суй Юньцзян и два ассистента – Шаньмин и его брат по ушу Дай Чао. В этот раз их пригласили в подмосковный Зеленоград, где предложили тренировать группу российских ушуистов. Мастер Суй не баловал русских адептов ушу разнообразием учебной программы: как и в 1990-м, он и его ученики давали базовые упражнения, комплексы шаолинь-цюань и багуа-чжан, мэйхуа-цюань мастер, верный традиции, держал при себе, продолжая считать его стилем, который можно преподавать только китайцам.
Через год Дай Чао решил остаться в России, а Шаньмин вернулся в Пекин. Он понял, что не сможет и дальше работать ассистентом у Суй Юньцзяна. Хотелось показывать ученикам что-то новое, то, что он узнал за время своих занятий у учителей Вана и Тяня, активнее вводить в тренировки комплексы цигуна, но в группе мастера Суя делать это было невозможно. Только мастер Суй мог решать, что и как давать ученикам, ассистенты права голоса не имели.
Следующие десять лет Шаньмин провел в Пекине. Сначала они вместе с братом открыли ресторан, потом создали дистрибьюторскую компанию, которая продавала, устанавливала и обслуживала системы пожаротушения для зданий. 1990-е были тем десятилетием, которое понадобилось Китаю, чтобы перевести свой поезд с социалистических на капиталистические рельсы. Новостройки, эти железобетонные индикаторы бурного экономического роста, стремительно меняли облик социалистического Пекина, и компания братьев Чжан процветала.
