– Первым буду дежурить я, сержант, – вмешался лейтенант. – У меня есть вопросы, которые я должен задать заключенному. Сенатор Батлер ждет на них ответ как можно скорее.
Сунув руки в карманы, Траск покачался на каблуках.
– Я могу сам добыть их для вас.
– Я что-то не заметил, чтобы вы очень преуспели в этом.
Сержант мгновенно перестал раскачиваться. Он недовольно пробормотал какое-то невразумительное замечание о маменькиных сынках.
Лейтенант сложил руки на груди. Его пронзительные глаза гневно взглянули на сержанта.
– За пленного отвечаю я. Я позабочусь, чтобы ночью он был под надежной охраной. Перкинс!
– Да, сэр.
– Скажите, чтобы с кухни прислали еды.
– Я принесу ее сам, сэр. Шоу мгновение помедлил.
– Хорошо.
– Шрив, Шрив. Ты слышишь меня?
Он почти ничего не видел. У него опухли веки. Перед глазами мелькали черные полосы, голова гудела от побоев, но сквозь этот гул пробивался взволнованный шепот Миранды. Он подумал, что это ему снится.
Прохладная вода, омыв его лицо, уменьшила боль от синяков и ужасных ссадин. Шрив попытался открыть глаза.
– Миранда?
– Да, дорогой. Это я.
Вода тонкой струйкой потекла ему в пересохший рот. Он глотнул, и его голос набрал полную силу.
– Миранда.
Тут же ее нежная рука зажала ему рот.
– Тише, дорогой. Ты не должен произносить мое имя.
– Что ты здесь делаешь? – Шрив с трудом двигал разбитыми, распухшими губами. Он попытался пошире открыть рот, но очень осторожно, потому что у него могла быть сломана челюсть. Он хотел дотронуться до нее рукой, но цепь наручников угрожающе звякнула.
– Я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда. Вытащить его! Значит, он все еще в тюрьме.
Он был без сознания от боли и истощения, когда охранники надели ему на ноги кандалы и приковали их к наручникам. Потом они подхватили его под руки, выволокли из камеры на яркое солнце, а затем, приподняв, бросили в закрытый фургон. Когда дверь за ним захлопнулась, у него не хватило бы сил дотянуться до крошечного окна, даже если бы его интересовало, куда его повезли.
Теперь каким-то образом Миранда оказалась с ним. Она не должна быть здесь.
– Уходи, – прошептал он. – Ради Бога, уходи...
– Я тебя не оставлю, дорогой. – Ее губы были у самого его уха.
Ее волосы коснулись его лица. Он с трудом приоткрыл глаза. На мгновение его зрение прояснилось, и тогда он увидел, что Миранда была загримирована до неузнаваемости. Зрелище густого слоя грима и накладных волос испугало его.
– Нет. Уходи, – повторил он более настойчиво. Он попытался поднять руки. – Они схватят тебя. Я не хочу, чтобы тебя...
Она ободряюще улыбнулась ему:
– Через несколько часов мы уйдем вместе.
– Нет, ты не должна ждать. – Вдруг ему чертовски захотелось заплакать. Он вынес столько боли. Он не хотел, чтобы Миранда оставляла его. Ему хотелось, чтобы она обняла его и прижала к своей груди, защитила его от боли. Но он не мог попросить ее об этом, потому что женщине, которую он любил, будет очень плохо, если она останется, чтобы помочь ему.
Его любовь к ней пересилила боль.
Но даже пытаясь выдавить из себя слабую улыбку, он по-прежнему хотел, чтобы Миранда защитила его от побоев Траска. Даже когда он подыскивал слова, чтобы заставить ее уйти, он не хотел возвращаться в яму. Он почувствовал, как слезы наворачиваются ему на глаза.
– Шрив, – прошептала она. – О Шрив. – Она взяла его голову в свои ладони и осторожно поцеловала в лоб.
– Миранда, – одними губами произнес он это слово. К страху за самого себя прибавился еще и страх за нее. Он зажмурился, чтобы взять себя в руки.
– Никто больше не ударит тебя, я обещаю.
Он чуть заметно покачал головой.
– Ты не сможешь им помешать. Уходи.
– Мы это сделаем вместе. – Она снова поцеловала его.
Слезы у него на глазах наконец высохли. Даже боль во всем теле, казалось, ослабела, и он стал ровнее дышать.
– Где мы?
Миранда подняла голову.
– В гостинице в Шайенне. Ждем поезда. Он расслышал тихий плеск воды. Влажная ткань прикоснулась к его лбу, вискам, опухшим щекам, стирая горячие слезы, выступившие из-под опущенных ресниц. Потом Миранда вновь смочила ткань водой и принялась вытирать его шею, даря благословенную прохладу его измученному телу.
– Как мы оказались здесь? – Его голос прозвучал громче, чем он того хотел, но его самообладание начало сдавать.
Миранда опять приложила палец к его распухшим губам.
– Ничего не говори, дорогой. Не надо. Мы в опасности.
Шрив попытался открыть глаза, моргнул раз, другой. Сквозь дымку он всмотрелся в ее лицо – лицо незнакомца с бакенбардами.
– Ты выглядишь как мужчина. Она улыбнулась.
– Слава Богу. Ада сделала чудесный грим.
– Ты в опасности, – прошептал Шрив.
– Да, но она не слишком велика. Мы с тобой оба ждем поезда. Под охраной. Сержант Траск...
При упоминании имени этого человека Шрив почувствовал, как волна ненависти охватила его и по его телу пробежала дрожь. Он длинно и сочно выругался.
Миранда положила руку ему на плечо.
– Шрив, не надо так... Раздался стук в дверь. Шрив замер и замолчал.
Миранда бросила мокрую тряпку в таз и задвинула его под кровать.
– Помни, дорогой, ты меня не знаешь. Он стиснул зубы.
– Да, конечно.
Сжав на секунду его руку, она встала. Сквозь шум в ушах он расслышал, как удаляются ее шаги – даже теперь, когда она была в сапогах, он узнавал ее походку. Миранда открыла дверь.
– Вот поднос, лейтенант.
– Спасибо, рядовой.
– Я останусь с ним, пока он ест, а вы можете спуститься вниз.
– Можете пока идти, рядовой Перкинс. Я сам прослежу, чтобы он поел и лег спать. У меня ключи от его кандалов. Я хочу убедиться, что он крепко и надежно скован.
– Хорошо, сэр.
– Возвращайтесь в восемь, рядовой.
– Слушаюсь, сэр.
Шрив услышал, что она возвращается. Она опустилась на кровать рядом с ним и наклонилась к нему. Ее губы коснулись его лба, ран на лице.
– О Шрив...
– Я очень плохо выгляжу, да?
– Плохо, – подтвердила она.
