Я действительно работал в это время специалистом в Комитете по международным делам и внешнеэкономическим связям Верховного Совета РФ и мог устроить встречу с кем-нибудь из членов Комитета, кто причастен к аграрной политике. Мой выбор остановился на Александре Сергеевиче Солдатове. Во-первых, он – член Верховного Совета России, имеет больший политический вес, чем рядовой депутат. Во-вторых, Александр Сергеевич работал инженером-механиком совхоза в Московской области, а потом – директором опытно-производственного хозяйства республики. Награжден правительственной наградой «За преобразование Нечерноземной зоны РСФСР». Я нашел в печати биографию Солдатова и теперь знал, что осенью 1993 года он выступил против Указа Президента Ельцина о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ и находился в Доме Советов России вплоть до его обстрела и штурма 4 октября. Это был смелый, государственного ума, знающий наши законы, четко мыслящий, имеющий на все свое обоснованное мнение, искренний, порядочный человек.
…Солдатов и Марк разговаривали в кабинете, из вежливости депутат пригласил меня поучаствовать в беседе, но я решил, что тактичнее и полезнее для брата будет оставить их вдвоем. (Тем более что я в сельском хозяйстве ничего не понимаю).
Ожидая у двери в депутатском предбаннике, я слышал их голоса – сначала Марка и шорох бумаги, которую он передал Солдатову, потом, после длинной паузы, когда депутат, наверное, читал записку брата, – голос Александра Сергеевича:
– Марк Петрович, честно скажу вам, за долгую депутатскую практику впервые встретил несельскохозяйственного человека, так блестяще разобравшегося в нашем аграрном секторе.
Голос Марка (укоризненно):
– Шутите, Александр Сергеевич!
– Ни в коем случае! Анализ сектора и ваши рекомендации совершенно замечательны. Скажу больше – главное то, что эти предложения могут быть практически реализованы. И еще: ваши соображения и мои не только совпадают, но – дополняют друг друга… Я пытался провести подобную законодательную инициативу. Не хочу морочить вас подробностями, но, несмотря на поддержку множества депутатов, правительство не поддержало.
Возникла долгая пауза. Наконец Солдатов устало сказал:
– Мы с вами хотим, чтобы в страну вернулось собственное сельское хозяйство, а что хотят они, я могу только догадываться.
– Догадываюсь! – сказал Марк и вышел из кабинета.
* * *
Однажды я застал брата за чтением романа «Контрапункт» Олдоса Хаксли. Марк оторвался от книги:
– Смотри, что написано: «Мое желание больше твоего нежелания». Это чувство, которое надо испытывать, когда ты выходишь против сильного фехтовальщика. Чувство, что твое желание победить больше, чем его нежелание твоей победы.
* * *
В 1961 году во время первенства мира по фехтованию в Турине Марк «стрелялся» со знаменитым шпажистом Г. К. на пневматических водяных пистолетах в отеле, стоя на подоконнике очень высокого этажа.
Марк попал Г. К. в ногу – весьма рискованное было озорство. Так безрассуден брат или расчетлив?
Противоречия в характере брата дополняли друг друга.
– Марк, ты – профессионал и, одновременно, любитель?
Он ответил так:
– Любитель – это тот, кто любит то, что ему приятно, а профессионал любит то, что ему необходимо для победы, то, что он должен любить, чтобы подняться на вершину мастерства. Когда замечательные по своим данным фехтовальщики выступают ради развлечения – а такое бывает, – мне это удивительно. Как можно на турнире высокого уровня фехтовать против серьезного противника, играя! Не путай профессиональный спорт с Эркюлем Савиньеном Сирано де Бержераком. Бержерак мог позволить себе быть профессионалом и, вместе с тем, любителем. Он фехтовал, по крайней мере в пьесе у Ростана, не за Родину и не за зарплату. (Я уж не говорю о том, что противник у Сирано был слабый). Так или иначе, быть любителем в том смысле, что ты любишь все, что связано с фехтованием, и быть одновременно профессионалом сейчас в нашей стране трудней, может быть, чем во времена Сирано. Разве любителю могут нравиться по три тренировки в день, как это полагается на сборах к крупным соревнованиям? Разве любителю так уж будут по душе двадцать поединков в одни сутки, когда соревнования длятся двенадцать часов? Ты любитель, любишь приятное. Я делаю и приятное, и неприятное. Вот в чем разница.
Когда вышла из печати книга Марка в соавторстве с Тышлером «Психологическая подготовка фехтовальщика», я спросил брата:
– Вот ты пишешь, что «бой с каждым из партнеров должен носить игровой, психологически «легкий» характер без споров за укол», а сам не только на соревнованиях, но и на тренировках часто оспариваешь свое поражение. Многие уважающие тебя люди считают, что ты глотничаешь на дорожке, выскандаливаешь победу! (Разговор происходил до введения в фехтование электроаппаратуры, заменившей боковых судей. – А. М.). Получается, что ты противоречишь сам себе.
Он ответил:
– Я учу противника, а иногда и судью, правильному пониманию того, кто и почему прав по фехтовальной фразе. Это – во-первых. А во-вторых, я сознательно обостряю ситуацию, подначивая партнера, судью и самого себя. Подначка – это основа профессионального спорта; она не дает мозгу превратиться в студень, а нам надо все время быть психологически в отличной форме.
Казалось бы, почти все, кого я спрашивал о Марке, – олимпийские чемпионы и чемпионы мира, ученики Марка, его сыновья, наконец, его противники – говорили: «Умный, собранный, надежный, волевой, великолепный фехтовальщик, выдающийся психолог, тактик с острейшим чувством боя». И без исключения все мои собеседники сходились на том, что Марк Мидлер – человек «очень сложный».
– А кто простой? – спрашивал я.
– Нет, ты не понял. Твой брат, – собеседник подчеркивал, – о-о-о-ч-чень не простой.
– В чем?
Вместо того чтобы объяснить, мне рассказывали какие-нибудь истории, связанные с Марком. Одни о том, какой Марк Мидлер безукоризненный и замечательный, другие о том, какая он сволочь, как он провоцировал людей, издевался, смеялся над человеком, использовал человека в своих целях, мучил, обижал, оскорблял, унижал.
Известный шпажист Валентин Вдовиченко рассказал: из Мельбурна с Олимпийских игр в Москву возвращались через Евразию поездом. В купе сидели Вдовиченко и его друг по команде призер чемпионата мира Арнольд Чернушевич. Тоскливо глядели в окно. Настроение хуже некуда – у обоих на Олимпиаде были проигрыши. В купе заглянул улыбающийся Марк:
– Ну, что, фраера, может, хотя бы на следующей Олимпиаде результат покажете?
Арнольд в сердцах и ярости с силой захлопнул дверь. Марка спасла от увечья молниеносная реакция. Он отошел от двери, терпеливо подождал, когда она в конце концов откроется, ворвался в купе – и началась драка.
* * *
Я говорил с рапиристом Виктором Ждановичем, которому удалось стать победителем Олимпийских игр в личном первенстве.
