На этом месте я остановился. Оторвался от записи. Подумал, что забыл просьбу о собачке. А вот гладкую щеку матери, когда она меня обнимала, и небритую щеку отца помню. От этих прикосновений мне становилось хорошо.
В коридоре раздалось шлепанье тапочек. Я хотел быстро вернуть дневник на место, но за дверью все затихло. Теперь читал не останавливаясь:
…«Родители как бы не приближались ко мне, а может быть, это я не приближался к ним. Вместо этого с седьмого по девятый класс я начитался всякой всячины о пользе для человека родственных и дружеских касаний и сегодня допускаю, что не случайно во всем мире отмечают Международный день объятий. До сих пор я не имел понятия, что по правилам МДО уже несколько десятков лет этот День празднуется четыре раза в год – 21 января, 4 декабря, 15 июля и 22 июля люди дружески обнимаются во многих странах со знакомыми и незнакомыми. Написано, что в эти четыре дня люди обмениваются душевным теплом. А я бы устроил сорок дней объятий.
Потому что получается – все остальные дни года я обречен на то, чтобы выжимать из окружающего мира тепло и любовь».
«20 января 1948 года.
…Подбросил матери на туалетный столик записку. «Американские ученые из университета штата Северная Каролина экспериментально установили, что: «Объятия могут защитить от неположительных воздействий стресса». «Объятия дают возможность резко ослабить депрессию и чувство одиночества». Установлено, что при ласковых прикосновениях к человеку у него усиливается иммунитет; повышается уровень гемоглобина; гипоталамус головного мозга выбрасывает в кровь гормон, который вызывает благожелательное отношение к людям, так называемый окситоцин, гормон положительного отношения к миру и хорошего самочувствия. Теперь, когда мне говорят, что объятие друзей и родителей помогает людям, страдающим повышенным беспокойством, я в это верю», – закончил я записку. Мать никак не показала, что прочитала записку. Я подождал с месяц и подбросил вторую. Вот она: «По данным английских психофизиологов, младенца надо гладить не реже шестнадцати раз в сутки. Многолетние исследования показали, что при отсутствии или при редкости положительного осязательного контакта младенцу грозит нервное заболевание. Взрослого ребенка до достижения им зрелого возраста надо гладить не реже восьми раз в сутки. Иначе у него из года в год растут шансы оказаться жертвой собственных расстроенных нервов. Молодой человек превращается в озлобленного неудачника».
– Мама, а как насчет записки? – спросил я.
– Есть грех, – сказала мама, – сейчас уже трудно что-нибудь изменить. Было дело…» – она не стала продолжать».
Запись оборвана. На следующих трех страницах проставлен только год – 1949, 1950, 1951, – но они не тронуты.
Четвертая страница начинается словами:
«3 марта 1951 года.
Долго двигался к вопросу, который, казалось бы, имеет простой ответ: зачем мне тыкать клинком в людей, не давая при этом ткнуть в меня? В последние месяцы возник еще более «простой» вопрос: в чем причина необыкновенной моей убежденности в том, что я любой ценой должен победить?
Мне нужны деньги? Слава? Зарубежные поездки? Но за рубеж пока что наших спортсменов не выпускают. Слава? Обо мне будут писать и говорить. И что? Сегодня я, завтра не я. Как там у Пушкина: «…Слава – яркая заплата на жалком рубище певца; любите злато, злато, злато, любите злато без конца»… Деньги? Но я к ним тоже отношусь спокойно. Конечно, рад, что за звание чемпиона Москвы получаю продуктовую карточку и могу кормить родителей. Это дает мне возможность больше себя уважать.
Может быть, успех в фехтовании нужен мне для того, чтобы победить мои неудачи в отношениях с близкими. Хочу, чтобы до меня хотели дотронуться, были бы рады положить мне руку на плечо, обнять».
Запись без даты:
«Что же, фехтование не дает мне тепло и любовь – пока что, но уже балует успехом и дополнительным вниманием окружающих. Это немало. А ирония – щит от любых попыток незвано вторгнуться в мою внутреннюю жизнь».
Запись без даты:
«Говорил с младшим братом. Сказал ему, что отношусь к фехтовальному залу на соревнованиях, как к читальному залу библиотеки, где я должен читать противника, как книгу. Сейчас думаю, что сравнение правильное».
Запись без даты:
«Что я вижу в зеркале, так это упрямого, несговорчивого, часто эгоистичного, неуверенного в себе человека, который в неприятной ситуации пытается найти что-то смешное или кажущееся смешным. Я бреду по длинной пыльной дороге и несу свой характер, как старый чемодан. Не потому, что это нравится (что тут может нравиться?) Чемодан тяжелый и изрядно потертый – просто больше мне нести нечего.
Я иду прямой дорогой в тупик».
Это писал совсем еще молодой человек.
Теперь приведу несколько отрывков из дневника брата, который он вел на протяжении многих лет, будучи уже вполне зрелым и знавшим жизнь человеком.
Запись без даты:
«Как пишет Харуки Мураками, «для жизни необходимо огромное количество энергии». Где взять эту энергию, откуда ее черпать, как не из собственных физических сил? Для любого, кто собирается сделать в жизни что-то основательное, необходимо нарастить мускулатуру. А чтобы заниматься работой столь вредной для здоровья, как профессиональный спорт, нужно быть исключительно здоровым человеком. Другими словами, нездоровый дух нуждается в здоровом теле».
Запись оборвана. Пустая страница и ниже снова цитаты из книги Мураками «О чем я говорю, когда говорю о беге»:
«Я как деревенский кузнец – молчалив и работящ».
А дальше – стихи:
Опять судьба меня толкнула
на те же грабли в сотый раз,
а я с улыбкой жду удара,
питаю слабость я к граблям.
Вот я включаю обаянье,
и люди тянутся ко мне,
я обаянье выключаю,
и люди в ужасе бегут.
Вчера был казус: сам с собою
я, как обычно, говорил
и вдруг с собой не согласился,
вспылил и даже накричал.
Почему у меня так резко делятся окружающие на святых и – бесов, на лютых друзей и преданных врагов? А-а-а!..»
Запись оборвана. Ниже:
«Читаю Маркеса «Сто лет одиночества» – роман-миф, роман-притча о развитии человечества, где каждый обречен на одиночество, и только оно господствует в мире.
Быть может, мы сами не хотим взглянуть в лицо правде, насколько чудовищно одинок каждый из нас. У каждого свой путь и одиночество тоже свое, такое разное, такое непохожее, всегда выматывающее и опустошающее холодом.
Шопенгауэр прав. Он сказал: «В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле».
По радио «Свобода» Женя Ловчев – известный в мое время футболист – сказал о себе: «Я жив любовью людей ко мне». Он был великий футболист.
