* * *
Фрагмент интервью Елены Гришиной, взятого у Марка:
М. МИДЛЕР: Я тебе расскажу, как я Шевченко готовил к Олимпиаде. 1996 год. Мы перед Атлантой. Он на меня обиделся. Проходит мимо моего номера. Я открываю дверь – он не здоровается. Он меня будто бы и не знает. Я ему: «Дима, давай на урок». Он мне: «Я не буду брать». Это детский суицид называется. Это когда дети делают себе плохо, чтобы родителям было больно.
Е. ГРИШИНА: Назло бабушке отморожу уши.
М. МИДЛЕР: Верно. Вот это Шевченко. Он саботировал работу. Тогда я попросил Сашку Можаева, потому что Дима со мной не хотел разговаривать. Я ему говорю: «Саша, ты начальник ЦСКА, скажи Диме, что к чему, объясни».
Е. ГРИШИНА: Ну, конечно, Олимпийские игры, в конце концов!
М. МИДЛЕР: А я проходил мимо и случайно слышал конец разговора. Это в Чертаново, там, где эти занавеси висят. Они за занавеской стояли, а я проходил мимо и слышал. Шевченко говорит Можаеву: «Нет, я не буду этого делать, это в интересах Мидлера». А какие другие интересы у меня могут быть, когда мой интерес, чтобы он выиграл. Он проиграет, мне будет плохо – тогда он кайф получит. Вот характер у Димы!
А как я его готовил к Олимпиаде: ты сейчас умрешь от смеха. Я-то знал, что надо делать. Но он не хотел. Тогда я жил в первом номере от края в Новогорске. Захожу в соседний номер, во второй, там жили Клюшин и Пресс, и говорю: «Ребята, я вам дам список боевых действий, приемов, которые надо передать Шевченко на правшу и на левшу. А вы как будто сами скажите: «Ну, попробуй, сделай это». Найдем двух спарринг-партнеров». Я нашел им Егорова и какого-то левшу еще, я не помню. Чтобы был и правый, и левый. И они его позвали. Ну, с ними он был нормально. Они вроде нейтральные. И они ему начали давать это задание. И он начал делать. Вот так он тренировался к Олимпиаде.
Е. ГРИШИНА: С ума сойти!
М. МИДЛЕР: И то на третье место вышел!.. Им мало того, что я вырастил из них великих спортсменов и чемпионов мира и Олимпийских игр? Недостаточно?!
Конфликты сопровождали Марка и с коллегами-тренерами, поскольку борьба каждого тренера за продвижение своих учеников была не только открытая, честная, по результатам, но и «подковерная». (Из выдающихся грандов самое яркое исключение составлял, пожалуй, Аркадьев, который не только никогда не участвовал ни в каких интригах, но в самые ответственные, напряженные и спорные моменты боя своего ученика садился в дальний угол зала, а в еще более острые моменты уходил из зала).
Что бы ни говорили о брате, он не тяготел к интригам, но, в отличие от Виталия Андреевича, не поворачивался к ним спиной. Поскольку Марк как капитан сборной команды Советского Союза по рапире, а позднее – как старший тренер этой команды, отвечал за результат ее выступлений, он, рискуя своей карьерой, отметал попытки тренеров «внедрить» в состав лучших рапиристов страны бойцов, которые, по компетентному заключению Марка, ослабили бы команду.
Он боролся за себя, поездки за рубеж и награды, за премии и звания, за валюту и за рубли, за учеников и в первую – главную – очередь за свою страну. Марк был опасен и на боевой дорожке, и в сражениях в кулуарах, и в силу своего жесткого характера, и из-за язвительного языка. Он был, что называется, «не свой» и к тому же объективно по личным и командным спортивным результатам, по победам учеников на международных турнирах, по авторитетности, уму, опыту мог успешно претендовать на звание главного тренера сборной СССР и на должность президента Федерации фехтования страны.
Марк боролся с превосходящими силами противника. Ученики не оставались в стороне, но по описанным выше причинам не всегда оказывались по одну сторону баррикад.
* * *
Из воспоминаний ученика Мидлера Ильгара Мамедова. Мамедов – главный тренер сборной России по фехтованию, заслуженный мастер спорта СССР, участник четырех Олимпиад, двукратный олимпийский чемпион в команде, чемпион мира 1989 года в команде, серебряный призер чемпионата мира 1995 года, четырехкратный обладатель Кубка Европы, многократный призер и чемпион СССР и России, обладатель Кубков СССР и России.
«В конце 1998 года вновь начальство Федерации захотело избавиться от Мидлера. Вызвали его учеников. Не пригласили самого Марка Петровича. Было очевидно: руководство собралось договориться с учениками о том, что у них будет другой тренер. Для этого побудить учеников к тому, чтобы они сказали что-нибудь негативное о своем тренере. Неважно что. Важно, чтобы отстранить Марка Петровича и от негатива перейти к другому тренеру.
Двое из нас – я не буду называть фамилий, они известны всему фехтовальному сообществу – кое-как согласились тренироваться не у Мидлера. Третий сказал, что он ни за, ни против. «Если кто-то поднимет рапиру до уровня, на котором нас тренирует Мидлер, то я, – сказал этот третий ученик, – не буду возражать против перехода к такому тренеру».
Я выступил последним, как если бы был уполномочен всеми приглашенными: «Мы не пойдем ни под Иванова, ни под Петрова, ни под Сидорова. Все, что мы имеем, мы получили от Марка Петровича. По своему уровню он тренер такого класса, что фехтовальщик, который хочет иметь международный успех, при прочих равных будет тренироваться только у Мидлера».
Закончил Ильгар свой рассказ так: «Этот текст радости у руководителей Федерации не вызвал…»
* * *
В январе 2011 года в преддверии восьмидесятилетия Марка спортивный журналист задал ему в интервью традиционный вопрос:
– Встречая Новый год, за что подняли бокал?
– За семью, за детей, – ответил Марк. – Получается – и за учеников, они же мои фехтовальные дети.
Когда я упомянул об этом жене Марка, Люся с поразившей меня горькой улыбкой сказала: «Он любит своих учеников больше, чем своих детей!» Интонация и выражение лица Люси исключали сомнения в ее искренности.
Потом я говорил с обоими детьми брата – с Сашей и с Вадимом. Тот и другой утверждали, что не были обделены любовью отца.
Тогда как же в действительности относился Марк к своим подопечным, которых беспощадно тренировал и которых немилосердно третировал?!
Глава седьмая. Дать в морду? Или воздержаться?
Это было в сентябре 2004 года.
Руководство 234-й московской школы, где Марк учился, сразу после Олимпийских игр в Афинах (они закончились 29 августа) пригласило брата провести со старшеклассниками своего рода «мастер-класс».
Я сопровождал Марка в качестве его спарринг-партнера для демонстрации фехтовальных приемов.
Школьный спортзал был на ремонте, поэтому четыре девятых класса, человек, наверное, семьдесят, сидели в креслах актового зала и человек пятнадцать – ближе к сцене на полу перед сценой, не отделенной от зала ничем, кроме занавеса, за которым мы с Марком переоделись в фехтовальные костюмы.
Перед школьниками завуч Елена Леонидовна – на вид, по-моему, лет двадцати пяти, кареглазая, необыкновенно симпатичная, вопреки грозно сдвинутым бровям.
