* * *
Каким в эти годы видели Марка Мидлера со стороны?
Рассказывает заслуженный мастер спорта СССР Давид Тышлер, который дружил с моим братом и тренировался с ним более пятидесяти лет:
– Впервые я увидел Марка в начале февраля 1947 года на первенстве Москвы по юношам. Интересно было посмотреть на шестнадцатилетнего фехтовальщика, которого считают сильнейшим. Марк сидел на трибуне среди малочисленных зрителей совершенно неподвижно. Удивительно: на его лице поединок высвечивался, как в кинофильме. Мне показалось, что этот – я бы не называл его юношей, я бы сказал юный человек, – впитывает блеск рапир, крики бойцов, команды судей, шуршание фехтовальных шагов, втягивает в себя запах зала, всасывает атмосферу турнира. Передо мной был полководец, который чувствовал и понимал, анализировал и воссоздавал битву в тонкостях.
* * *
Вот так всё и произошло: выбор был сделан. Мы в жизни ищем свободу. Мы счастливы, обретя свободу. Этот выбор определил его свободу.
Как-то при мне Марк обронил: «Когда готовишься к бою, появляется смысл личной жизни».
Я бы не удивился, услышав такие слова от кшатрия из индийской касты прирожденных воинов.
* * *
Мое детское воспоминание. О том, как брат действовал в угрожающей ситуации.
10 марта 1953 года. Мне – четырнадцать лет, Марку – двадцать два. Мы живем рядом с Трубной площадью, на которой с утра, после объявления по радио о похоронах Сталина, сгущается толпа.
Марк молча одевается, я – за ним. Вливаемся в поток. Люди движутся к Колонному залу Дома Союзов. Там гроб с телом. В какой-то момент чувствую, что отсюда не выбраться. Нас несет по Неглинке. Удушающе тесно. Толпа сжимает все туже. Рядом со мной какая-то женщина падает, и толпа над ней смыкается. Слышен ее отчаянный крик. Марк загораживает меня от толпы. Нарастает паника. Нас прижимает к стене дома. Из полуподвала через закрытое окно смотрит лицо с расширенными от ужаса глазами.
Ударом ноги Марк разбивает стекло. Человек ошеломлен, но, не говоря ни слова, принимает меня в окно. Брат влезает сам.
Седой человек с раненой кровоточащей рукой ведет нас черным ходом во двор, откуда выбираемся в переулок, почти напротив нашего дома.
В подъезде на кафельном полу лежат раненые и растоптанные люди, семь человек: пятеро – не подавая признаков жизни, двое – мужчина хрипит, у него как будто раздавлена грудная клетка, пытается и не может вздохнуть, женщина со страшной гематомой на лице, закусив губы, стонет и всё шарит возле себя окровавленной рукой: «Сумочка, триста рублей… Вы не видели? Там триста рублей!»
* * *
Что было потом?
Потом, с середины 50-х годов, Марк становится лучшим рапиристом Советского Союза. Он выезжает на международные турниры и создает все больше проблем зарубежным фехтовальщикам, лидерам рапиры в своих странах. В 1959 году он начинает свой путь многократного чемпиона мира. В следующем году он поднимается во главе своей команды на высшую ступень олимпийского пьедестала. На Олимпийских играх 1964 года он побеждает вновь.
При этом каждый выезд брата за рубеж был на грани срыва, поскольку – в придачу к постоянным попыткам множества бойцов победить Мидлера – чиновники, имеющие отношение к выездам спортсменов за границу, по-прежнему манипулировали устаревшим пунктом в анкете: «находились ли вы или кто-либо из ваших близких под судом и следствием». По этому пункту Марк был заведомо «невыездной» – отец и дед имели судимость: дедушка Яков (отец мамы) и наш отец отбывали, каждый по два года, сроки за халатность (была такая статья в Уголовном Кодексе). У меня нет сомнений, что это случайное совпадение. Но уж больно удивительное. Абсурдное совпадение. Они работали на разных работах: дед был бухгалтером на алюминиевом заводе, а папа – замдиректора спортивного магазина «Динамо» на Тверской. В обоих случаях директора криминальным способом что-то прихватили, а подчиненные не донесли. Проявили халатность – не настучали. Если бы мой дед и отец были «в доле», они получили бы сроки куда больше – как соучастники. Но они всего лишь не стали осведомителями.
Мы с братом ездили повидаться и видели, как в колонии для заключенных, которая раскинулась бараками среди еловых лесов у станции Поварово, что по Ленинградке, тащился в колонне зэков наш отец.
Мы оба слышали от родных, что так же в заключении в толпе усталых людей в полушубках с номерами ходил раньше наш дед.
Мы знали, как бедно жили. Мы – Марк в большей степени, чем я, поскольку был на восемь лет старше, – должны были бы привыкнуть к жизни в нищете и несправедливости. Единственной возможностью для старшего брата вытянуть себя и семью если не из несправедливости, то из нищеты, был его личный успех.
Первая международная золотая медаль, завоеванная советскими фехтовальщиками, – это медаль Марка, выигравшего личный турнир рапиристов на Фестивале молодежи и студентов в 1957 году в Варшаве. Победил в перебое за первое место известного австралийского бойца – Феттерса, рапириста мирового уровня.
В течение пятнадцати лет без перерыва Марк Мидлер был капитаном непобедимой четверки рапиристов: Мидлер, Жданович, Свешников и Сисикин.
Семь побед подряд, с 1959 по 1966 год, этого квартета на Олимпиадах и чемпионатах мира остаются непревзойденными и по сей день.
Отдельный разговор о всемирных победах подопечных Марка, его учеников, и о победах нынешних учеников его учеников. Есть множество объяснений международных побед Марка и фехтовальщиков, с которыми он работал как капитан и как тренер. Начну с «почвы» – с судеб и психологии его родных и близких. Они оказали влияние на характер брата, значит – на траекторию его жизнедеятельности. В конце концов – на ее результаты.
Глава вторая. Корни
Второй фрагмент из интервью спортивной журналистки Елены Гришиной с Марком:
Е. ГРИШИНА: Скажите, Марк Петрович, вот вы фехтование сразу полюбили? Знаете, как говорят, фехтование это не вид спорта, это как… что это судьба, что это вирус, это диагноз?
М. МИДЛЕР: Нет. Диагноз – это еврей. А вид спорта – это не диагноз. У меня отец был профессиональный футболист, играл нападающим в московском «Динамо»… Отец приезжал на дачу – у тетки была дача в Подлипках, это по Ярославке, – ну, там эти улицы все поселковые, там, конечно, футбольный мяч, там дети играют. Ну, отец, значит, возьмет мяч и как даст. У него удар был! Мяч летел хавалеем – знаешь, что это такое? Тынь – как даст, на тридцать-сорок метров! Вот на такой высоте он летел, не падая.
Е. ГРИШИНА: Обалдеть!
М. МИДЛЕР: Представляешь? И он играл в команде. 1932 год, 1933-ий… «Динамо» тогда были чемпионами страны. Это не диагноз. Это призвание. А если это диагноз, то он общий у меня и моего отца.
* * *
Выписка из неформального «Досье» на игроков команды, которое издавна вели ветераны футбольного клуба «Динамо»:
«Мидлер Петр Маркович. Родился 22 апреля 1906 года, умер 28 января 1985 года. Мидлер был необыкновенным футболистом – вел игру исключительно левой ногой. Одной левой, но блестяще. Восемь лет, с 1924 по 1932 год, играл нападающим за московское «Динамо». Рост 168 см, вес 64 кг. Быстрый, азартный и техничный, всегда действовал смело и самоотверженно. К глубочайшему сожалению команды, покинул ее из-за тяжелой травмы левой ноги. Отец известного фехтовальщика М. Мидлера».
