Тогда же, в 13 лет, родители сделали царский подарок на день рождения – настоящий футбольный мяч. До этого мы мячи шили из тряпок, они, естественно, не скакали и были по размеру с гандбольные. И начал я самозабвенные тренировки возле дворовой электробудки. На белой стене углем нарисовал ворота и до одури колотил мячи с обеих ног. Особенно нравилось бить по мячу в дождь, когда следы мокрого мяча отпечатывались на стене. Воображал себя Робином Гудом с луком и старался попасть след в след.
Трудно сказать, какой из меня получился бы футболист, если бы не дружба с дворником дядей Васей. Сначала он пытался меня гонять за испачканную стену, но затем, увидев фанатичное отношение к делу, не выдержал и принес ведро с мелом.
– Разводи, – говорит. – Красить будем.
Закрасим мелом мои удары, и я начинаю заново. А дядя Вася наблюдает, пока стена опять не превратится в живописное полотно.
…Сейчас понимаю, что для родителей мой футбол являлся одним из многочисленных отвлечений от дурных компаний, и всерьез о том, чтобы пристроить меня в футбольную секцию, они не задумывались…»
ОТ СОАВТОРА/РЕДАКТОРА/СОСТАВИТЕЛЯ. «ТЕ, С КЕМ Я…»:
…Спустя пару недель после публикации первой крохотной заметки в «Неделе» в середине 1970-х я, студент 2-го курса журфака, с пачкой законно полученных в редакции экземпляров популярного тогда еженедельника, занял очередь в окошечко, где выдавали гонорары. Вдруг стоявший передо мной статный мужчина, развернувшись, обратился ко мне с натянутой улыбкой на лице: «Я – футболист Воронин. Могли бы подарить один номер?» Во-первых, я сразу узнал «Алена Делона» советского футбола, несмотря на перенесенные после автоаварии косметические операции. Во-вторых, я уже прочел на центральном развороте подписанную им «подвальную» статью, посвященную перипетиям чемпионата страны. Конечно, я отдал Воронину пару номеров. И восхитился благородством его друга – старшего коллеги Александра Нилина, которого в ту пору нередко встречал в коридорах «Недели»…
ИЗ АРХИВА
«…Не хочу преувеличить свою роль в жизни «позднего Воронина» – обращался он ко мне скорее от безысходности, когда другие лимиты общения были исчерпаны. Но думаю, что работать над статьями ему со мной удобнее было, чем с другими, если бы существовала конкуренция за право ему в этом помочь (боюсь, однако, что конкуренция мне не грозила). Деловые люди не стали бы мириться с воронинской необязательностью. А меня – и себя заодно – он мог подвести со спокойной душой… Несколько статей мы с ним все же сочинили – и кто кому больше помог? Меня он, во всяком случае, увлек по-новому футболом. А в состоянии ли я был увлечь его журналистикой?…
Он был находкой для журналистов – я по сей день жалею, что большинство из высказанных им мыслей остались незаписанными. Но сам писать он не смог бы… Говорить – да, говорить умел, язык у него оставался хорошо подвешенным, несмотря ни на что. И внешность – при всех утратах – для телевидения сгодилась бы. На экране я сразу себе его представляю – он бы фору дал всем футбольным комментаторам без исключения. Однако представить его на редакционной летучке, представить его плетущим интриги, защищающим себя от интриг – не могу…»
А. Нилин. «Преждевременная звезда», «Терра-спорт», М., 2000.
…Как только Воронин отошел от окошечка, к нему подскочила небольшого росточка кругленькая женщина. Ей он безропотно передал все, что получил в кассе. Годы спустя, узнав из книг того же Нилина и Ткаченко о жизненных катастрофах лауреата футбольного «Оскара», понял: с «Вороной» в известинскую бухгалтерию на улице Чехова пришла работница ЗИЛа Марья Тимофеевна, 2-я жена Валерия Павловича. Будучи старше мужа, она по-матерински опекала бывшую «звезду» после гулянок, следила за его внешним видом…
Через 10 лет, став сотрудником «Недели», довелось беседовать со ставшими «Гостями 13-й страницы» лучшими игроками отечественного футбола 1980-х: вратарем Ренатом Дасаевым и форвардом Олегом Протасовым.
Не раз и не два встречаясь с Никитой Павловичем Симоняном в компании народного артиста СССР Армена Борисовича Джигарханяна, его давнишнего и моего тогдашнего друга, постепенно почувствовал неформальное отношение ко мне со стороны прославленного спартаковца.
Тогда же заметил, что задавая вопросы, наблюдая за игрой великих иногда на стадионе, но чаще по телевизору и в кадрах кинохроники, меня меньше всего интересовали их голы, пасы и «спасения». Хотя с другой стороны, классный футболист похож на состоявшегося кинематографиста или литератора. У того или другого надо почти все прочитать/ посмотреть, а у Бубукина – найдя видеозаписи его лучших матчей за клубы и сборную, внимательно следить за ним. В худшем случае – наслаждаться, разыскав в Интернете фотоснимки его потрясающих голов! Вот бесценное наследство Валентина Борисовича!
Другое объяснение моему субъективному видению нашел в книге Л. И. Филатова «Наедине с футболом»: «Когда произносят фразу: «В футбол играют люди», подразумевают, что не офсайдом и пасом он жив, что выражены в футбольных движениях движения человеческой души». Теперь, уверен, понятен подтекст моих разговоров о Бубукине-игроке.
О. БЕЛАКОВСКИЙ:
– Каким пациентом считали Бубукина, недолго игравшего за клуб ВВС?
– Больших проблем не представлял, хорошо переносил травмы. Атлетически сложенный, быстро приспосабливался к нагрузкам, очень выносливый. Выполняя огромный объем работы, крайне много двигался по полю.
– Опытные спортивные врачи считаются и неплохими психологами – футболисты нередко приходят к ним, по сути, исповедаться…
– У нас с Бубукиным сразу сложились хорошие отношения. Он отличался коммуникабельностью и эрудицией.
– Перейдя в «Локомотив», обращался к вам?
– Как к специалисту – нет, как к человеку – да.
– Валентин Борисович вовремя покинул большой футбол?
– (Пауза). Мог бы, конечно, еще поиграть. Но ушел, значит, ушел. Когда он перестал выходить на поле, я почувствовал потерю духовности.
– Бубукин имел характер армейца?
– Хотя наибольших успехов он добился, выступая за «Локомотив», считаю его армейцем. Потому что до конца дней своих поддерживал тесную связь с ЦСКА.
В. АРТЕМЬЕВ:
– Вершин футбольных Бубукин достиг в «Локомотиве», а когда быт заел, решил уйти в могущественный клуб?
– Не думаю, что Валя обладал хотя бы частичкой меркантильности или конъюнктурности.
– Почему же на пике карьеры он покинул родной клуб? Тот переход, на ваш взгляд, стал шагом вперед/назад?
– Если «вперед», то Валя ушел в ЦСКА, когда ему было уже под 30 лет. У меня ощущение, что его игровой комплекс аккумулировал некое собирательное начало. Он, как пчела, брал от одного футболиста что-то оригинальное, от другого – иное…
– Интересный образ. От кого и чем обогащался Бубукин?
– Например, от Николая Тимофеевича Дементьева, который считался очень аккуратным, хитрым и тонким в голевых передачах. Правда, на поле Валентин вел себя, как созидатель.
