Тьер, король капитулирующих. Карикатура. 1870-е
4. Одним из условий мирного договора предусматривалось символическое вступление немцев в Париж. Их триумфальное шествие по Елисейским Полям (1 марта) длилось недолго, но и его оказалось достаточно, чтобы довести возмущение парижан до крайнего предела. Немцы прошли по опустевшему, замершему проспекту, украшенному черными флагами. Патриотический Париж не принимал договора, республиканский Париж не соглашался с ассамблеей. Столичный Париж не допускал, чтобы правительство обосновалось в Версале. Возник вопрос: неужели правые монархисты хотят стереть даже воспоминания о 1789 г.? Ассамблея должна была собраться 20 марта; 18 марта в Париже началась революция. Непосредственным поводом послужила операция по изъятию у солдат Национальной гвардии пушек, переданных им во время осады; истинной причиной являлась старая якобинская традиция и традиция коммун. Революционеров и патриотов объединял гнев. Войска, посланные на Монмартр для эвакуации орудий, побратались с толпой, которая расстреляла двух генералов – Тома́ и Леконта. Центральный комитет, отдельные элементы которого образовались во время осады, принял на себя командование восстанием. В него входили мэры, офицеры Национальной гвардии, рабочие-бланкисты, якобинцы, испытывающие стыд за поражения. У комитета не было определенной программы, если не считать сопротивления пораженческому и реакционному правительству Версаля. Это была гражданская война. Тьер прекрасно знал, как она протекает. Он уже написал историю гражданских войн. Он знал, что войска, которые соприкасаются с бунтующими, всегда заражаются их настроением. А потому его стратегия состояла в том, чтобы оставить Париж повстанцам, за пределами города собрать войска, сохранившие верность, и атаковать, только собрав большие силы. Он увел свое правительство в Версаль. Этот план обеспечил ему победу, но лишь после двух месяцев террора, в котором были повинны оба лагеря. Версаль расстрелял пленников-федератов, в ответ на что Коммуна захватила заложников, среди которых оказался архиепископ Парижский и президент Кассационного суда. Перед окончательным падением Коммуны оба были расстреляны.
5. Поражение Коммуны было неизбежно, потому что провинция не поддержала столицу. В начале восстания республиканский юг Франции – Лион и Марсель – выразил обеспокоенность и решал вопрос, не попытается ли монархистская ассамблея задавить в Париже республику. Даниэль Галеви считает, что в то время Тьер принял на себя обязательства по отношению к франкмасонству и что провинциальные радикалы пожертвовали Парижем, когда им была гарантирована республика. Монархисты услышали об этих переговорах и потребовали объяснений. Тьер саркастически ответил: «Прежде чем нападать на меня, подождите несколько недель. Тогда события окажутся на уровне ваших возможностей и вашего мужества». Тьер презирал партию деревенских дворян. Если говорить о самом Тьере, то его возможности и его мужество не вызывали сомнений, но, когда он оказался победителем восстания, ему не хватило великодушия. Пообещав честные законные судебные процессы, он допустил избиение арестованных версальскими войсками. Пролились потоки крови. Подавление восстания вылилось в 17 тыс. убитых, бесчисленные аресты и депортации. Ни одно поражение в войне 1870 г. не стоило Франции стольких жизней. Эта жестокость породила длительную ненависть, и парижане ежегодно приходят почтить память «жертв Версаля» к Стене коммунаров. Июньские дни 1848 г. и Коммуна ознаменовали «отделение пролетариата» (Ф. Гогель), что причинило Франции в дальнейшем столько страданий и сделало ее политическую жизнь столь отличной от политической жизни Англии и Соединенных Штатов. Однако в этой «жуткой победе» Тьер обрел новые силы. Он доказал консервативному большинству, что республика не только не превратилась в революцию, но что она смогла революцию смирить. Поражение Коммуны освободило Тьера от крайне левых; чтобы сохранить власть, ему оставалось избавиться от крайне правых.
Чарлз Лойе. Леон Гамбетта. Карикатура из журнала «Vanity Fair». 1872
6. Но до начала любых внутриполитических преобразований требовалось освободить страну от немцев. Окончательный мирный договор был подписан 10 мая во Франкфурте. Для прекращения оккупации оставалось выплатить репарацию. Выплата осуществлялась траншами. В качестве первого займа Тьер рассчитывал получить 2 млрд, а получил 5 млрд. 29 июня он устроил на газонах Лоншана военный парад; это было великолепное дефиле, и толпа устроила овацию «маленькому великому человеку», которого эскортировали кирасиры. И вновь Франция удивила Европу умением быстро восстанавливаться, а также своей способностью к переменам. В июле 1871 г. состоялись дополнительные выборы. Казалось, все предвещало успех монархистов; все разговоры шли только о «слиянии»; герцогиня Шартрская устроила прием у президента. В результате тот же электорат, который в 1870 г. 7 млн раз сказал «да» Наполеону III, а в январе 1871 г. подавляющим большинством высказался за роялистов, 2 июля того же года предпочел республиканцев. Причина? Страна уже оправилась; пропала необходимость непосредственного сопротивления; не возникало разногласий среди французов и по вопросу о реванше в неопределенном будущем. Следовательно, успокоился и Гамбетта и, ознакомившись с результатами голосования, сам предложил союз с Тьером. «Будущее принадлежит самым благоразумным, – заявил Тьер. – Республика будет консервативной – или ее не будет вовсе». – «Следовательно, приходится быть самыми благоразумными, – ответил Гамбетта. – И это ничего не будет нам стоить». Умиротворенная Франция отстранилась от класса, которого она опасалась. С этого момента Республиканскую партию возглавляли два руководителя, «один – виг, другой – тори… С этого момента закрылась дверь для монархических заговорщиков». Гамбетта встал во главе «оппортунистической» партии и поддерживал Тьера. Этот союз привел правых в ярость.
Парижская коммуна: Баррикады на Монмартре. Фотография. 1871
7. Монархисты долгое время полагали, что единственным препятствием к Реставрации являлось соперничество обеих королевских ветвей. Но это препятствие не казалось непреодолимым. У графа Шамбора не было прямого наследника. Пусть он правит, а граф Парижский придет ему на смену. Орлеанисты соглашались с таким решением. Тогда возникло второе препятствие: господин Тьер, которого поддерживали оппортунисты и который, несмотря на Бордоский пакт, сумел изменить свое звание «шеф» (он считал это название «подходящим для поваров») на звание президента республики, заговорил теперь о «законной попытке установления республиканских институтов». Успехи его правительства лишь усилили престиж Тьера. Он поставил на голосование закон о призыве в армию, который сохранялся вплоть до войны 1914 г., и устав французской армии. Он внушал такое доверие, что заем 1872 г. в 3 млрд был покрыт в четырнадцатикратном размере, причем 9 млрд из них выплатили сами немцы. В результате Тьер смог незамедлительно оплатить сальдо по репарациям и стать «освободителем территории». Но переживший опасность проклинает святого. Именно потому, что Тьер так великолепно справился со своей задачей, ассамблея теперь пожелала обходиться без его помощи.
