VI. Как счастливо жила Франция перед войной 1914 г
1. К 1910 г. Франция казалась настолько процветающей, насколько это было возможно для европейской страны в период угроз и тревоги. «Дело» оказалось ее последним серьезным внутренним кризисом. Теперь большинство французов мирились с режимом. «Партия установленного порядка» сохраняла свои географические позиции, и избирательная карта Франции 1914 г. не сильно отличалась от карты 1877 г.; казалось, что и нотабли отказались наконец от своей опасной мечты о социальном противодействии (Ф. Гогель). Города и деревни любили республиканские праздники, парад 14 Июля, «Марсельезу» и присуждение наград. Депутаты и сенаторы вели себя как доброжелательные покровители своих округов. Богатые буржуазные семьи республики создали олигархию, которая частично породнилась с бывшими аристократами. Это республиканское дворянство благосклонно встречало новые таланты, и провинциальный политик, если он проявлял некоторые способности, встречал в Париже открытый прием со стороны элиты, которая превращала его в государственного деятеля. Слои, образующие пирамиду власти, не разделялись так строго, как во времена королевского правления. Президент республики стоял на вершине пирамиды только в области права. Действительно, на одном с ним уровне находились консулы, бывшие председатели совета, руководители групп. Административная иерархия – финансовая инспекция, Государственный совет, дипломатический корпус, армия и флот хотя и не были вовсе закрыты для новых людей, но в свои ряды стремились принимать членов посвященных семей. Высшие школы – Политехническая и Нормальная – объединяли политические группы на основе товарищества, возникшего на идентичности порядков и обычаев.
Эйфелева башня: механизмы, приводящие в движение лифт. Фотография. 1889
Всемирная выставка 1889 г.: Экспозиция, посвященная продовольственным товарам Франции. На переднем плане гигантская бочка шампанского Мерсье. Фотография. 1889
2. Могущество этой олигархии смягчалось влиянием провинций, которые оставались первоисточником любой политической силы. Депутат или сенатор мог стать министром и подчинить себе Париж, только если он сохранял приверженность своего избирательного фьефа. Франкмасонство, демократичное и антиклерикальное, обладало большой силой, и в их среде мелкая буржуазия преобладала над крупной. «Дело» и закон о конгрегациях немного улучшили положение Университета в ущерб крупным церковным организациям, которые продолжали, однако, выживать – иногда под прозрачными масками – и успешно подготавливали кандидатов к поступлению в Политехническую школу или в военную школу Сен-Сир. Католическая церковь оставалась одной из значительных духовных и политических сил страны. Понемногу она изживала буржуазное вольтерьянство. Ее оппозиция режиму становилась менее острой, а отделение от государства, разоряя священников, приближало их к народу. Сотрудничество становилось реальностью. Уровень общего образования французов был несравненно выше, главным образом в области литературы, чем в других странах. В каждом городе, в каждом местечке существовало небольшое сообщество, интересующееся книгами и новыми веяниями, имеющее подписку либо на журнал «Ревю де дё Монд», либо на более «прогрессивные» издания («Ревю де Пари», «Меркюр де Франс», «Нувель ревю франсез»). Эта элита каждый год отправлялась в Париж, чтобы познакомиться с новинками сезона, пополнить запас новых идей, посмотреть в театрах на бульварах новые постановки Доннэ, Батая, Бернштейна, Флера и Кайаве или в передовых театрах, таких как «Вьё Коломбье», увидеть пьесы Шекспира, Клоделя или Вильдрака. Республика сохраняла афинский дух.
3. Покупательная способность масс оставалась недостаточной, а зарплаты слишком низкими, но положение рабочих все же улучшилось. Могущественная Всеобщая конфедерация труда объединяла профсоюзы, и право на забастовку не подвергалось сомнению, за исключением общественных служб (Бриан решительно прекратил забастовку на железной дороге, мобилизовав железнодорожников). Рабочий день сократился с двенадцати до десяти часов. Большинство населения оставалось сельским, но разрыв между городом и деревней сократился. Хотя многие важные изобретения того периода были сделаны французами, промышленность во Франции развивалась медленнее, чем в Соединенных Штатах, Германии или Англии. Почему? Во-первых, во Франции угля было меньше, а железо содержало больше примесей. Во-вторых, французская буржуазия оказалась менее предприимчивой, более консервативной, неохотно соглашавшейся на совместное производство. В-третьих, рынок был ограничен, а таможенные ставки защищали сельское хозяйство. В результате жизнь оставалась относительно дорогой, а экспорт – ограниченным. Однако страна экспортировала предметы роскоши: вина, одежду, шелковые ткани, кружева, перчатки, духи, а также произведения искусства и книги. Во всем мире французское искусство и ремесленные изделия пользовались невероятным успехом. Лучшие вина Франции, ее прославленные модные дома, даже ее сыры носили имена, становившиеся историческими на берегах Миссури или Амазонки. Красоты страны и удобство проживания в ней привлекали в Париж, на бальнеологические курорты и во все уголки Франции многочисленных иностранных туристов, чьи расходы обеспечивали расчетный баланс. Репутация художественных школ привлекала на Монпарнас американских художников, которых очаровывала жизнь, свободная от пуританских ограничений. В начале XX в. стало казаться, что тяжелая промышленность Франции ощутила новый подъем, вызванный, с одной стороны, открытием методов, позволяющих очищать железо Лотарингии, а с другой – договоренностью между владельцами французских металлургических заводов с владельцами угольных шахт Саара по использованию гидравлических механизмов для предотвращения дефицита в угле и, наконец, развитием нового сектора промышленности – автомобилестроения, в котором французские инженеры занимали передовые позиции. В 1913 г. Франция производила 45 тыс. автомобилей в год – очень высокая цифра для того времени.
4. По сравнению с другими крупными державами Франция в 1914 г. все еще оставалась страной ремесленников, мелких предприятий и мелких собственников. Но в банковской сфере объединение предприятий шло полным ходом, и крупные компании с многочисленными филиалами («Креди Лионе», «Сосьете женераль», «Контуар десконт» и т. п.) становились могущественной силой. То же наблюдалось и в торговле, где большие магазины увеличивали свой оборот за счет мелких лавочников. Война 1914 г. показала, что французскую промышленность нельзя недооценивать. Массовое производство вооружения выявило возможности страны. Третья республика продолжила процесс развития национального производства, начатый Второй империей. В провинциальных, до той поры чисто сельскохозяйственных районах она построила заводы («Мишлен» в Клермон-Ферране, домны в Кане, предприятия химической промышленности и электрометаллургии в регионах с запасами гидроэнергии, промышленные молочные заводы в Шаранте). В XIX в. французское сельское хозяйство отставало от сельского хозяйства Англии и Германии, которое добивалось более высокой урожайности на гектар. Это объяснялось небольшими размерами хозяйств, что затрудняло применение дорогих сельскохозяйственных машин. В отсутствие серьезной научной базы сельское хозяйство Франции применяло к тому же меньше удобрений. Однако жизненные потребности в начале XX в. сделали земледельцев более прогрессивными. Деревни пустели из-за оттока населения в города, из-за боязни разделов наследственных участков, из-за ограничения числа детей в семьях, из-за ослабления религиозного влияния. Отсутствие рабочей силы вынуждало многих мелких землевладельцев продавать свои хозяйства или объединяться. Сельскохозяйственные кооперативы могли купить необходимые машины. Благодаря протекционистским пошлинам зерно оставалось наиболее прибыльной культурой, но более реальную выгоду для страны представляли виноградники, тутовники и сахарная свекла. Гибель многих виноградников от филлоксеры имела политические последствия, так как только достаточно богатые землевладельцы смогли закупить американские саженцы возродить виноградники. Отсюда распространение левых настроений в винодельческих регионах юго-запада.
