XII. О том, как в конце Средних веков Франция уже приобрела свои характерные черты
1. В период формирования Европы для такой богатой страны, которая, как распахнутыми объятиями, отгорожена Альпами и Пиренеями, было возможно только три решения, затрагивающие политические и территориальные проблемы. Она могла принадлежать к какому-то образованию более высокого порядка; она могла распасться на множество независимых образований; или же она могла прийти к прочному единству. В начале своей истории Франция неоднократно проходила все три состояния. Она входила в Римскую империю; она была разбита на варварские королевства; она сама создала новую империю – империю Карла Великого; в момент распада этой империи она разделилась на многочисленные феоды; затем, постепенно, один из феодальных сеньоров, король, область за областью вновь сплотил свой домен. В XV в. произошло национальное объединение Франции вокруг монархии.
2. Национальное объединение происходит тогда не только во Франции, но и в Англии, и в Испании. В этих трех странах нацию объединили короли. Был период, когда можно было предполагать, что Священная Римская империя или Церковь восторжествует над всей Европой. Объединившись, папа и император смогли бы превратить христианский мир в политическую реальность. Но постоянное соперничество между империей и Церковью способствовало их взаимному ослаблению, и в конечном счете они потеряли всякую надежду создать однородную Европу. Столетняя война помогла и Франции, и Англии осознать их различия. Социальные институты были во времена феодализма почти одинаковыми в обеих странах. Затем английская и французская монархии стали развиваться разными путями. В XV в. английская монархия, опирающаяся на аристократию, сквайров (squires) и богатых купцов, правит через добровольных мировых судей и ежегодно созывает парламент для получения субсидий. Французская монархия, напротив, пытается возродить римскую традицию централизованной бюрократии; она правит через чиновников, но опирается на народ, потому что империя защищает его и от иностранцев, и от собственных феодалов.
3. Каковы же черты, присущие только Франции XV в.? От Рима она унаследовала стремление к централизации. В ней основательно укоренен патриотизм, который связан с именами национальных героев, таких как Карл Великий, Людовик Святой, Жанна д’Арк; она остается христианской католической страной; религия прочно закрепилась в ее повседневной жизни. В Средние века ее религиозное искусство и религиозная философия сияют над всей Европой. Клюни и Сито́ способствуют распространению французской культуры. В Англии в процессе развития рыцарь становится джентльменом; в Италии он уступает место политику; французов же глубокий инстинкт предков подталкивает к рыцарским подвигам. Куртуазность пустила глубокие корни. Во Франции лексика любовных ухаживаний столь же разнообразна, как и феодальная лексика верности. С самого начала истории Франции женщина играет важную роль. Жанна д’Арк сумела сделать то, «чего не смогли сделать мужчины»; Бланка Кастильская создала Людовика Святого и защищала его в пору несовершеннолетия; Анна де Божё сохранила королевство своего брата. Время от времени мужчины бунтуют против такого женского влияния. «У самой мудрой на свете женщины столько же здравого смысла, сколько золота у меня в глазу», – считает один автор XV в. Но куртуазность и рыцарство оставили глубокий след, и французское рыцарство еще на протяжении многих веков будет «кокетничать оружием, честью и любовью» (А. Шартье). Моралисты XVII в. и романисты XIX в. примут участие в анализе тысячелетнего наследства в области чувств.
4. Во Франции преград между классами было больше, чем в Англии или в Италии. Во Флоренции купец мог стать князем; в Лондоне в палату общин входили как горожане, так и рыцари; браки между дворянами и commoners (третье сословие) были многочисленны; горожане и дворяне платили одинаковые налоги. Во Франции в конце Средневековья торговля все еще оставалась унизительным занятием. Третье сословие заседало в Генеральных штатах отдельно от дворян. Получение дворянства в принципе было возможно, но новичок, получивший дворянство, вместе с приобретением привилегий своего нового класса порывал все связи с прежним классом. В Англии сила дворянства проистекала в основном из того факта, что оно представляло собой политическую и административную аристократию; во Франции дворянство предпочитало оставаться преимущественно военным классом, что во времена аркебуз и бомбард представляло собой определенный анахронизм. Французское дворянство, совершенно лишенное практического духа, считало бесчестием те союзы и приемы, при помощи которых английское дворянство сохраняло свое влияние. Оно приписывало непомерное значение манере поведения, этикету, иерархии. Та же ситуация наблюдалась и среди испанского дворянства, но в Испании в то время не было еще класса горожан, а потому классовые конфликты не приобретали такого значения.
5. В XV в. Европа уже сложилась в своих общих чертах. Три королевства – Франция, Англия и Испания – почти завершили формирование. Франции еще необходимо определить свои северные и северо-восточные границы; это будет задачей ее королей на протяжении последующих веков. Опасность для нее исходит не от разрозненной и слабой Германии, а от Австрии, которую игра случая феодальных наследований может в один прекрасный день объединить с Испанией и Нидерландами, а в таком случае Франция оказалась бы взятой в кольцо. Но дело в том, что феодальные представления, согласно которым земля была неразрывно связана с конкретной личностью, в новые времена становятся неприемлемыми. Национальное самосознание слишком сильно, чтобы целые провинции согласились бы сменить верноподданнические чувства из-за семейных перипетий их сеньоров. Старые феодальные понятия были полезны в те времена, когда главным было преодоление анархии; в то время лучше было следовать правилу верноподданичества какому-то определенному сеньору, чем не следовать никакому правилу. Но завершается эра личных связей, и начинается эра национального самосознания. В XV в. еще сохраняются оба типа социальных институтов. На протяжении всей истории Франции мы сможем наблюдать, что территориальные наследования будут иметь серьезные, часто роковые последствия. Но непреодолимая сила влечет страну к национальному самосознанию.
6. Хотя королевство уже объединено и дух национального самосознания очень силен, но во многих недавно присоединенных провинциях сохраняются самобытные особенности. Король уважает их обычаи. В частности, очень велики различия в нравах и способах правления между севером и югом Франции. Юг, испытавший римское влияние раньше, чем север, сохраняет представление о римском праве, любовь к красноречию и более латинизированную культуру. Арабская оккупация привнесла в Прованс и Аквитанию элементы своей поэзии и своей истории. Контакты с Востоком сохранялись в этих областях дольше, чем в остальных районах страны. На юге альбигойцы попытаются усовершенствовать Церковь, и позднее – вновь на юге – гугеноты обретут благоприятную для себя почву. На протяжении всей истории Франции и вплоть до наших дней мы отмечаем глубокие внутренние политические различия, которые, впрочем, не угрожают национальному единству страны.
7. Еще со времен Средневековья можно отметить две характерные особенности, которые будут играть основополагающую роль в жизни страны. Первая – это та удивительная быстрота, с которой восстанавливалась Франция. Во время Столетней войны она подверглась полному разорению, которое могло бы лишить ее мужества. Но уже через несколько лет после окончания своих злоключений она вновь превратилась в самую могущественную страну Европы. С одной стороны, это было связано с плодородием ее почвы, с трудолюбием ее крестьян, с другой – это проистекало из ее врожденной веры в свое предназначение и из ее упрямой убежденности в том, что француз может быть только французом. Вторая особенность заключается в твердой вере во вселенское предназначение Франции. Французы, возможно, потому, что они принадлежат к пограничной цивилизации, склонны думать, что любого можно убедить стройной логикой взглядов. В Средние века Парижский университет думает за всю Европу, и даже Церковь признает его духовное превосходство. В XVII и в XVIII вв. мы будем свидетелями того же явления, хотя и в несколько иных формах. Если когда-нибудь восторжествует идея единого общества, то среди первых, кто этому поспособствует, будут, конечно, французы. Представление о едином христианском мире сформировалось у них уже в XII в. Идея Европы, объединенной не силами легионов, а силой единодушно принятых истин, зародилась на холме Святой Женевьевы.
