Далеко не всегда поступавшая с мест от «военных корреспондентов» информация оставалась без внимания, так же, как и сами «военные корреспонденты» далеко не всегда проходили мимо технического совершенствования оружия и боеприпасов в армиях стран их пребывания.
Так, назначение Гвардейского Генерального штаба штабс-капитана Б.Г. Глинки (Глинка — Маврин) в 1835 г. адъютантом посла во Франции графа Палена имело далеко идущие последствия. Глинка-Маврин активно занимался добыванием разведывательной информации о французских вооруженных силах и об оборудовании ТВД. В 1843 г. ему удалось получить «47 карт с подробным описанием оборонительной системы французских берегов». Исполняя во Франции в течение девяти лет обязанности представителя военного ведомства, Глинка-Маврин обратил особое внимание на ружейное дело ввиду происходившей тогда смены кремниевых ружей ударными.
По возвращении в Россию в 1844 г. Глинка-Маврин был назначен членом «Комитета об улучшении штуцеров и ружей» (назывался также Оружейным комитетом) (04.10.1830 г. — 14.03.1860 г.). Комитет был образован при Военном министерстве для ведения теоретических и опытных исследований по усовершенствованию огнестрельного оружия. На комитет было возложено рассмотрение проектов и изобретений по части ручного огнестрельного и холодного оружия; ведение теоретических и практических исследований по всем вопросам, относящимся к теории, практике и технике ручного оружия; обсуждение этих вопросов; распространение правил меткой стрельбы из ручного огнестрельного оружия в войсках. В 1844 г. последовал приказ о переделке всех кремнево-ударных ружей на капсюльные по французскому образцу. Этому решению предшествовала огромная работа Оружейного комитета, который рассмотрел системы Г.Л. Бонтана, директора Туринского арсенала Бордино, подполковника Житинского, барона Гертелу, Реклю, Жоли, Минье и целого ряда других изобретателей.
На Глинку-Маврина была возложена задача организации разработки на Сестрорецком оружейном заводе опытных образцов ударного ружья для нашей армии. Речь шла о переделке всех кремнево-ударных ружей на капсюльные по французскому образцу. По исполнении этого поручения и Высочайшего утверждения в 1845 г. образца пехотного ударного ружья, Глинка-Маврин был направлен на Ижевский оружейный завод для производства там новых ружей и улучшения оружейного производства вообще. Назначенный в 1849 г. флигель-адъютантом к Е.И.В., Глинка-Маврин был в том же году командирован в распоряжение гаавнокомандующего армией, действовавшей против венгров, и по возвращении произведен в генерал-майоры, с зачислением в свиту Е.И.В., и командирован в Бельгию для заказа штуцеров. В 1852 г. «Комитетом об улучшении штуцеров и ружей» был одобрен и утвержден императором Николаем I последний образец гладкоствольного ружья. Через два года принимается образец переделочного ружья с нарезами в канале ствола — штуцер.
К ружью образца 1852 г. в 1855 г. введены новые пули — цилиндрополушариые пули Нейслера, благодаря которым дальность стрельбы из гладкоствольных ружей увеличивалась почти в два раза. История их появления сама но себе довольно любопытна. Во время одной из вылазок, которые делали защитники Севастополя для порчи и разрушения подвигавшихся к Севастополю неприятельских траншей, у пленного француза была найдена пачка патронов с пулями особого устройства. Пленный объяснил, что это секретные пули для гладкоствольных ружей, которые летят на 400 и более метров. Патроны были отправлены в Санкт-Петербург, где их исследовал Технический комитет, а в самом Севастополе была создана комиссия под председательством генерала Хрулева для выяснения возможности приспособления к русским ружьям.
Еще до официального утверждения пули, изобретенные французским капитаном Нейслером, стали изготавливаться в осажденном Севастополе (Крымская (Вое-точная) война 1853–1856 гг. (К 150-летию начала войны). Научно-практическая конференция. СПб. 2004. С. 37–40).
Начало 50-х гг. характеризовалось, как известно, назреванием так называв-мого восточного кризиса, главным стержнем которого были русско-английские и русско-турецкие противоречия на Ближнем Востоке.
В июле 1849 г. к российскому посольству в Стамбуле был прикомандирован Генерального штаба Е.Ф. Тизенгаузен
[85]. В его функции входил сбор сведений военно-политического характера, которые он должен был передавать в Военное министерство. Ему предписывалось обратить особое внимание на порядок комплектования турецкой армии и флота рядовым и офицерским составом (с учетом национального и религиозного соотношения рекрутского контингента), на дислокацию войсковых соединений, на систему резервов и материально-технического снабжения армии, на деятельность военно-учебных заведений и степень участия в их работе иностранных офицеров и т. д. (РГВИА.Ф. 450. On. 1. Д. 34. Л. 124–188).
Служба Тизенгаузена в столице Османской империи была весьма плодотворной. В течение полугода, кроме регулярных донесений, им были написаны и переданы в Департамент Генерального штаба два относительно подробных очерка, посвященных турецкой армии и флоту. При этом в первом очерке автор касался вопроса истории создания регулярной турецкой армии, а во втором, говоря о военно-морских силах, Тизенгаузен анализировал состояние и возможности турецкого кораблестроения.
После смерти Тизенгаузена (30 марта 1850 г.) на его место был назначен полковник К.И. Остен-Сакен, опытный и образованный офицер, служивший в Генеральном штабе с 1829 г. На протяжении более чем двух лет вплоть до разрыва дипломатических отношений, он регулярно информировал военного министра и Департамент Генерального штаба обо всех сколько-нибудь значительных событиях военно-политического характера, происходивших в Османской империи. В первую очередь прикомандированный к посольству офицер, разумеется, обращал внимание на организацию и вооружение турецкой армии, дислокацию войск в европейской Турции и Анатолии, состояние турецкого флота (РГВИА.Ф. 450. On. 1. Д. 35. Л. 39). А в донесении от 24 ноября 1852 г. он описывает восстание друзов (арабы — приверженцы одной из мусульманских шиитских сект) в Ливане и Сирии, вызванное попыткой султанского правительства ввести здесь «рекрутские конскрипции». В неудачной карательной экспедиции против друзов Остен-Сакен усмотрел одно из проявлений слабости всей турецкой военной системы.
