Власти проявили интерес к сообщениям Я.Н. Толстого только в декабре 1851 г., накануне государственного переворота Луи-Наполеона. За день до разгона парламента, 2 декабря 1851 г., «верный человек» сообщил Толстому о предстоящих событиях и о выдвижении войск к Парижу. Толстой незамедлительно отправил шифровку в Петербург и слал ежедневные реляции до 10 декабря, когда, по выражению Гюго, «Наполеон Малый» утвердился на престоле.
Толстой продолжал поставлять российским властям секретную информацию, поступавшую к нему из министерств, сената и парламента Франции и после коронации Наполеона III. С мая 1853 г. он постоянно упоминал в сообщениях о готовящейся войне против России, инициатором которой выступала Великобритания, сумевшая привлечь на свою сторону Турцию и Францию. В конце 1854 г. Толстой поспешил покинуть Францию, будучи убежденным в неизбежности войны и разрыве дипломатических отношений. Он переехал в Бельгию, где имел к этому времени очень ценного информатора — правительственного чиновника Вальферса, который работал на Россию, против Франции, стремясь за счет ее ослабления добиться большей самостоятельности для Бельгии.
Вершиной профессиональной карьеры Толстого стала его разведывательная деятельность в Севастопольскую кампанию. Еще в конце 1840-х гг. ему удалось завербовать некоего Паскаля, секретаря известного военного теоретика генерала Жомини, долгое время состоявшего на русской службе. После этого Паскаль был военным обозревателем журнала «Спектатер милитер». Имея обширные связи в военных кругах, Паскаль сообщал Я.Н. Толстому важные сведения о военной доктрине и вооруженных силах Франции. С приходом к власти Наполеона III ярый бонапартист Паскаль стал его военным секретарем… и наиболее осведомленным агентом России в окружении императора Франции. В Севастопольскую кампанию через Паскаля шла вся военная информация, за которую Толстой платил часто и щедро. По отлаженным каналам связи копии бумаг из Парижа попадали в Брюссель, откуда шли в Военное министерство (Очерки истории российской внешней разведки. Указ. Соч. С. 140–145; Борисов Александр. Особый отдел Империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб. М., 2001. С. 46–51).
Во время Крымской (Восточной) войны «военный корреспондент» в Берлине генерал-майор граф К.К. Бенкендорф (родной племянник А.Х. Бенкендорфа, получивший графский титул от своего дяди, не имевшего сыновей) создал сеть тайной агентуры, охватившую Германию, Бельгию и Англию. Руководство агентурой К.К. Бенкендорф осуществлял через некоего Клиндфорта, в прошлом домашнего учителя и писателя. Один из руководителей прусской государственной полиции писал по этому поводу следующее: «Россия имеет за границей большое число агентов, которые закупают оружие и готовят его, после чего переправляют к себе на родину. В немецких таможнях русские имеют многочисленных торговых посредников, которые направляют транспорты с оружием под прикрытием надписей на ящиках: «товары из железа» и используют их для собственных надобностей. Русский генерал Бенкендорф сопровождал все эти транспорты из Берлина» (Хейнц Хёне. Война во тьме. История германо-русского шпионажа. С. 6).
К.К. Бенкендорф имел своих источников на самой вершине власти. Так, князь Филипп фон Кроль, генерал при прусском королевском дворе, своевременно информировал своего русского тестя о плане мобилизации прусской армии, чтобы вместе с австро-прусскими войсками вторгнуться в Россию. Когда факт передачи информации русским получил огласку, начальник Кроля, генерал от инфантерии Леопольд фон Герлах, адъютант короля и сторонник союза с Россией, не дал хода этому делу, невзирая на требование сурового наказания со стороны будущего кайзера Германии Вильгельма. И более того, Герлах со своими сторонниками воспрепятствовал втягиванию Пруссии в войну с Российской империей. И таких сторонников было более чем достаточно.
Оба государства были настолько близки друг к другу, что некоторые русские и немцы не могли себе представить, как можно управлять Россией без немцев. Во времена Фридриха в Россию призывали царей и цариц из Германии, а совместный поход обоих государств против Наполеона «породил» появление прибалтийских немцев. Одни и те же чины и звания, единая система управления в армиях обеих стран. Аристократы в России, в Пруссии и немецких княжествах испытывали страх перед демократическими и социалистическими революциями. Русские и немцы на равных правах служили в армии, немцев можно было найти среди чиновников и ученых,
Помимо сбора разведывательных сведений и материалов, немногочисленные корреспонденты военного министерства во время Крымской войны осуществляли за границей закупки сырья, необходимого для производства боеприпасов. Так, уже упоминавшийся генерал-майор граф Бенкендорф закупал для отечественной промышленности чилийскую селитру, серу, свинец, порох (АВПРИ. Ф.155. Он. 306. Д.4 (1855).
Крымская (Восточная) война, в которой участвовали крупнейшие мировые державы, была первой большой войной после наполеоновских войн. Она сразу потребовала пересмотра многих положений военного искусства, которые соответствовали требованиям военных действий начала XIX в., но к середине столетия уже устарели. Однако в большинстве случаев с обеих сторон это не привело к отказу от использования тактики — тактики колонн и рассыпного строя. Рост скорострельности, дальнобойности и точности огня стрелкового оружия и артиллерии послужил причиной кризиса тактики колонн и рассыпного строя. В ходе Крымской (Восточной) войны под воздействием сильного огня англо-французской пехоты, вооруженной нарезными ружьями, русские колонны стихийно расчленялись и солдаты укрывались от пуль противника за складками местности (сражение на реке Альма 20 сентября 1854 г.). 5 ноября 1854 г. в сражении при Инкермане некоторые части, ведя наступление в условиях подавляющего превосходства противника, преднамеренно рассыпались из колонн в цепь, чтобы с минимальными потерями преодолеть зону ружейно-артиллерийского огня и сблизиться с противником до штыкового удара. Следовательно, в ходе Крымской (Восточной) войны в русской армии зародилась стрелковая цепь, как новая форма боевого порядка, наиболее соответствовавшая характеру боевых действий. Она позволяла лучше сочетать движение и огонь, использовать защитные свойства местности и значительно снизить потери от огня нарезного оружия.
Однако передовой опыт русской армии не был своевременно обобщен и не стал достоянием войск ни в русской, ни в западной армиях. Только в Русско-турецкую войну (1877–1878 гг.) стрелковая цепь получила официальное признание.
Под воздействием нового оружия произошли значительные изменения и в тактике оборонительного боя. Если раньше войска для ведения оборонительного боя чаще всего располагались в тесно сомкнутых построениях на не подготовленных в инженерном отношении позициях, то теперь в целях увеличения устойчивости полевой обороны и снижения потерь от огня противника наряду с сооружением насыпных земляных укреплений (редуты, люнеты, флеши) все шире стало внедряться в практику устройство ложементов (групповых окопов). Резко повысилось значение инженерного оборудования местности. В Севастопольской обороне 1855 г. впервые была создана укрепленная полоса глубиной 1–1,5 км, оборудовались защищенные позиции для артиллерии и укрытия для пехотных резервов. Так зарождалась позиционная оборона.
