Мы умирали с голоду, и Карлу не пришлось долго уговаривать нас, что мы не делаем ничего плохого, убивая теленка, принадлежащего местным жителям, которые приютили нас в Асриамасе. Итак, охота началась. Карл и Кевин взяли веревки и незаметно подкрались к стаду. Коровы заметили их и разбежались.
«У меня идея, – сказал Карл. – Мы будем пугать их и заставим идти в нужном нам направлении. А когда мы решим разбить лагерь, мы просто пристрелим одного из них, и нам даже не придется нести добычу».
Мы с энтузиазмом поддержали его задумку, подгоняя коров громкими криками. Они пытались ускользнуть от нас, но мы старались сдерживать их в стаде. В итоге сбежать удалось одной или двум коровам. Наконец настал момент истины.
Внезапно я поднял голову и заметил черную птицу, которая парила в пятидесяти метрах над нами.
«Тссс, – прошептал я, чтобы заставить всех замолчать, – смотрите».
Карл осторожно двинулся вперед и, находясь на приличном расстоянии от птицы, прицелился и выстрелил ей прямо в голову. Затем он рванул к реке и вытащил ее из воды. Это был весьма упитанный черный дикий гусь. Карл широко улыбался. А я не меньше гордился его мастерством, заслуживающим восхищения.
Вдруг Маркус завопил: «Она живая! Живая!» Гусь начал отчаянно биться в руках Карла. Я с подозрением взглянул на Маркуса, ожидая, что он достанет аптечку, но у Карла был другой план – он схватил гуся за шею и свернул ее, тем самым доставив Маркусу огромное облегчение. Маркус тяжело вздохнул и закрыл глаза.
«Отличная работа, Карл. – Я похлопал его по плечу, пока он привязывал гуся к моему рюкзаку. – Теперь нам не придется стрелять телят».
«Я бы так не сказал, – ответил он. – Одного жалкого гуся не хватит на нас четверых, а теленок еще и на завтра останется».
Никто не возражал. Карл нацелил ружье на белого теленка. Я закрыл уши руками, а Маркус зажмурил глаза. Кевин внимательно наблюдал. Однако теленку несказанно повезло: у Карла в стволе застрял патрон, и он никак не мог его вытащить. Пока он возился с ружьем, все стадо разбежалось, вернувшись к реке.
«Все-таки Бог есть», – подумал я.
Карл не сильно расстроился. «Ну что ж, они убежали, – пожал плечами Карл. – Значит, завтра у нас будет больше добычи. А на сегодня есть жирный гусь».
Мы быстро разбили лагерь. Карл ощипал гуся, поставил котелок с рисом на огонь и положил туда птицу. Мы сели вокруг костра, чтобы согреться. Мы ели из глубоких мисок, наслаждаясь вкуснейшим тушеным мясом.
«Бедный Доходяга», – сказал я.
«Тупая упрямая собака», – выругался Карл.
«Расскажи нам о деревне индейцев», – попросил Кевин, меняя тему.
Карлу больше всего на свете нравилось, когда его просили рассказать историю.
«Помните, мы хотели добыть золото в Куриплайе, – начал он, – руднике, к которому мы и направляемся. Когда-то там побывали жители из деревни Сан-Хосе и мой друг из Швейцарии, дон Матиас, у которого есть ранчо ниже по реке Туичи. Фермеры вместе с доном Матиасом уже однажды захаживали в индейскую деревню. Они рассказали, что индейцы якобы знают, где можно найти залежи золота в окрестностях. Мне стало интересно, и я попросил их взять меня с собой».
Путешествие было тяжелым – три дня они взбирались вверх по горному склону. По пути воды взять было негде, поэтому им пришлось брать ее с собой, но в конце концов они сделали это. Деревня была большой, здесь обитали порядка шестисот жителей. Женщины носили короткие юбки из листьев, ходили босиком и с голой грудью. Они были хорошо сложены, имели высокие скулы и немного раскосые глаза. В общем, Карл заключил, что выглядели они не так уж плохо. Мужчины носили набедренные повязки и ремни, на которых болтались засохшие головы их врагов. У каждого мужчины было по две-три жены. Женщины не только готовили и убирались, но еще и работали в полях. Они ухаживали за банановыми деревьями, выращивали юкку и кукурузу. Они носили длинные ножи, изготовленные из очень твердого дерева под названием чонта. Из него же были сделаны луки, копья и духовые ружья. Мужчины мастерили оружие и охотились или играли. Эдакие скауты в джунглях.
Недалеко от деревни, в трех днях пути, практически на границе с Перу, жило еще одно племя, известное своей жестокостью. Это племя нападало на деревню и забирало у них женщин. Деревенские жители защищали женщин, и в случае убийства врага они отрезали его голову и высушивали ее, закапывая голову в песок на берегу реки. В том месте, где они закапывали голову, разводили огонь. Через несколько часов голову выкапывали и вытаскивали черепные кости через шею. Затем голову снова закапывали и на этот раз держали голову под кострищем до тех пор, пока она не ссыхалась до размера сжатого кулака. Высушенная голова выглядела как обычная голова живого человека: все черты лица (губы, веки, ресницы, брови) ничем не отличались. Затем голову набивали песком, чтобы придать ей форму, и вешали в качестве украшения на пояс. Согласно индейским преданиям, сила убитого врага переходила к убившему его человеку, и воин становился вдвое сильнее. Чем больше голов висело на поясе, тем сильнее считался их обладатель.
Когда один из членов племени умирал, в деревне проводили пышный обряд кремации. Карл присутствовал на одном из них и вспоминал о нем с большим воодушевлением. Тогда хоронили старика, который скончался собственной смертью. В среднем продолжительность жизни в племени составляла порядка сорока пяти лет. Люди сложили большой костер в центре деревни. Женщины принесли урны с чичей и пели траурные песни. Тело умершего, на поясе которого висело пять высушенных голов, бросили в огонь.
«От запаха горящей плоти меня едва не стошнило, – сказал Карл, скривившись, – но я не подал виду. Я не хотел, чтобы они заметили, что мне было противно».
Женщины что-то невнятно причитали, пока мужчины танцевали под бой барабанов и ревели, имитируя вой животных. Периодически они подбрасывали дров в костер. Затем женщины притащили камни. Несколько мужчин потушили огонь с помощью широких листьев и вытащили раскаленные кости. Они разделили кости между женщинами, которые размалывали их на камнях. Затем получившуюся пудру засыпали в урны с чичей. После этого всем участникам церемонии вручили по миске из тыквы, в которую засыпали желтую пудру.
«Я к этому даже не притронусь», – подумал я, но дон Матиас, словно прочитав мои мысли, сказал мне: «Пей, Карл, если хочешь уйти отсюда живым. Только не разжимай зубы». Вскоре я понял, что он имеет в виду: кое-где на костях все еще оставались несмолотые куски плоти.
«Мужчины расселись вокруг костра и что-то курили, я не знаю что, но оно было завернуто в сухие листья и имело резкий запах. Они предложили и мне покурить. Естественно, я не мог отказать им. Дон Матиас предупредил меня, что это был очень опасный наркотик, и я мог навсегда попасть под его эффект, поэтому он посоветовал мне курить так, как это делал он: задерживать дым во рту, но не вдыхать в легкие».
«Дым обжигал рот, глаза начали слезиться. Я громко закашлялся, но никто не засмеялся, откровенно говоря, никто даже не обратил на меня внимания. Они словно смотрели в пустоту и молчали. Лишь один из них время от времени что-то выкрикивал. Через полчаса мы с доном Матиасом покинули деревню, но никто, похоже, этого даже не заметил».
