Тогда Кевин не выдержал, слезы потекли по его щекам, и он выкрикнул: «Папа, это же я, Кевин!»
Ноги Маркуса все еще болели, поскольку сыпь так и не прошла. Карл посоветовал ему тщательно их вытирать и не трогать. Маркус еще раз намазал их вазелиновым маслом и вытянул их на солнце, но налетевшие москиты и мухи заставили его прикрыть ноги москитной сеткой.
Маркус хотел осмотреть больной палец сына дона Хорхе. Когда мальчик пришел, Маркус заметил, что одна его нога замотана в тряпку. Он снял повязку, и мы увидели, что припухлость спала. Следов заражения не осталось, и рана практически зажила. Маркус обрадовался, что мальчик поправился. Он очень гордился собой.
Тем же вечером дон Хорхе сообщил нам, что соседи готовы помочь строить плот. На следующий день они срезали несколько бальзовых деревьев и спустили их вниз по реке до самой деревни. Дон Хорхе пообещал, что плот будет готов через три-четыре дня в зависимости от погоды, так как древесину бальзы нужно хорошенько просушить перед использованием. Шел конец ноября, и мог начаться сезон дождей, но мы все же надеялись застать еще несколько солнечных деньков, чтобы просушить бревна. Цена в двадцать долларов, которую дон Хорхе назначил за работу, была невероятно низкой, и между собой мы решили дать им больше.
На время пребывания в деревне мы хотели купить у дона Хорхе еды: риса, мяса, фруктов и овощей. А если бы его жена была не против, мы бы наняли ее кухаркой и заплатили бы ей за еду и работу. Дон Хорхе быстро согласился на наше предложение.
«Что ж, теперь у нас отель с системой «все включено»», – пошутил Карл. Мы молились, чтобы погода была хорошей, поскольку Карл постоянно напоминал нам о том, что к началу декабря мы должны вернуться в Ла-Пас, чтобы он мог забрать дядин грузовик.
Он планировал, что по Туичи мы будем сплавляться неделю, поэтому нужно было выдвигаться как можно быстрее.
«Возможно, – добавил Карл, – если мы быстро доберемся до Рурренабака, мы съездим к дяде на ранчо. Оттуда до него рукой подать. Мы могли бы остановиться там на пару дней».
Эта идея нам всем пришлась по душе. Кевин и Маркус хотели улететь домой до Рождества, а мне торопиться было некуда.
Как же прекрасно было поспать на роскошных соломенных подстилках. В деревне царили покой и умиротворение. Местные жители быстро отошли ко сну. Между хижинами паслись лошади, их силуэты отбрасывали длинные тени на подернутую росой траву. Овцы дремали под деревьями папайи. Свиньи отдыхали в грязи. Казалось, будто они спали, слегка повизгивая во сне. Собаки молчали – им было лень лаять.
На рассвете Карл отправился с местными жителями за бальзовыми деревьями. К полудню он вернулся и, зайдя в хижину, увидел, что мы лежим на подстилках. Кевин и Маркус читали, а я ничего не делал. Он сказал, что они уже выбрали семь толстых деревьев и сейчас дон Хорхе вместе с товарищами рубили их.
На улице было жарко, поэтому мы лежали в темной комнате, наслаждаясь прохладой. Карл не мог сидеть без дела (мы же с Кевином в совершенстве овладели этим навыком) и постоянно смотрел по сторонам, думая, чем бы себя занять. Он взял ботинки Кевина и Маркуса, от которых практически оторвались подошвы, молоток и гвозди и прилежно проделал дырки в верхней части ботинок и в подошвах. Затем в отверстия он вставил леску и плотно закрепил ее, словно пытался сшить две детали ботинок. Потом он взглянул на свои сапоги: на них уже давно не было подошв. Он отправился в деревню, чтобы раздобыть кожи и смастерить новую пару обуви. Он немного поторговался и в конце концов продал карманные складные ножи, которые мы планировали выменять у индейцев на оленьи шкуры. Он отрезал кусочек кожи точно по форме ботинка, по краям проделал дырочки и наконец привязал ее к сапогу с помощью рыболовной лески.
«Едва ли на свете есть хоть что-то, чего я не могу сделать своими руками, – хвастался он, – никогда не знаешь, какой навык и когда тебе пригодится».
Весь вечер Карл расспрашивал тестя дона Хорхе о том, где в окрестностях можно найти золото. Старик терпеливо отвечал на его вопросы. Карл узнал, что младший брат дона Хорхе, Пабло, наткнулся на золотой самородок на берегу реки. После его находки местные жители отправились промывать песок, но результат их разочаровал.
Карл вернулся в хижину преисполненный энтузиазма и желания поскорее двинуться в путь. Он рассказал нам о том, что ему удалось узнать, и уже начал планировать наше дальнейшее путешествие.
«Деревенские жители не прибегают к сложным способам золотодобычи, поэтому они не могут оценить всего потенциала той территории, которой обладают. Завтра я сам схожу на разведку. И если я найду что-то, то вернусь со специальным агрегатом, который автоматически отмывает золото. Все необходимое я смогу купить в Аполо и привезти сюда на вьючных мулах. А топливо для этого агрегата я доставлю на двухместном самолете, который может садиться на воду. Очень здорово, что здесь есть деревня. Я смогу там жить и покупать у местных еду. Причем и они от этого только выиграют – деревня начнет постепенно процветать. Я найму людей. Сюда будут съезжаться торговцы и предлагать свой товар, а местные жители смогут покупать его на добытое золото…»
За пять минут Карл стал миллионером и превратил Асриамас в шумный мегаполис. Пока он рассказывал о своих грандиозных планах, Кевин и Маркус продолжали читать. Только я воспринял его всерьез и искренне желал помочь ему. Он был рад, что нашел хотя бы одного благодарного слушателя.
Следующим утром на рассвете мы направились к дому дона Пабло, оставив Кевина и Маркуса сладко спать в хижине. Дон Пабло жил на другом конце деревни в часе ходьбы от нашего домика. Мы сложили в рюкзак подарки, приготовленные для индейцев. По пути мы обменивали крючки, рыболовные лески, свисток или складной нож на кофе, свежие яйца и жгучий перец. Вдоль реки стояли небольшие домишки, и мы останавливались в каждом из них. Карл попросил местных жителей ежедневно выдавать нам по четыре яйца, около дюжины килограммов юкки, жгучих перцев, сушеного лука, чанкаки, сладких и обычных бананов, чтобы взять это все с собой в поход. Он пообещал хорошо заплатить за продукты деньгами или подарками.
Дома у дона Пабло нас встретили лишь две маленькие девочки. Одна из них побежала в банановый сад за отцом, а мы тем временем устроились в тени. Карл стал дурачиться, гримасничая перед слоняющейся по двору индюшкой. Когда любопытная птица подходила ближе, он пытался плюнуть ей на голову. Затем он затих и сделался крайне серьезным. Мне казалось, он хочет что-то сказать, но не знает, как это сделать. Наконец он заговорил:
«Не знаю, как сказать, но я должен сделать это. Я уже говорил об этом с Маркусом. Помнишь, я позвал вас на дядино ранчо после того, как мы сплавимся по реке? В общем, мне кажется, я не смогу свозить вас туда. Дело в том, что мой дядя – австриец. То есть не просто какой-то там старый австриец, а австриец, который давно уехал из Австрии и теперь живет здесь. Но уехал он не по своей воле. Ему пришлось бежать. Я думаю, в свое время он работал на фашистов. Правда, я точно не знаю, но в любом случае он бежал в Боливию, и это факт. Он человек очень примитивный. Я не выношу его и его взглядов. Только идиот будет притеснять кого-то из-за его цвета кожи или религии. Мой дядя проклинает евреев и постоянно отпускает в их сторону нелестные комментарии. Поначалу я думал попросить тебя сказать, что ты не еврей, а, например, американец, как Кевин. Ведь лишние проблемы никому не нужны. Об этом я и рассказал Маркусу. Но теперь я узнал тебя получше и понимаю, что стоит моему дяде отпустить какую-нибудь антисемитскую шуточку, и ты тут же взорвешься».
