Но Маркус настоял на том, чтобы присоединиться к нам. «Вместе начали, – сказал он, – вместе и закончим».
«Что ты пытаешься доказать? Я тебя совсем не понимаю». Кевин расстроился, но Маркус не желал отступать.
Отношения оставались такими же напряженными. На следующий день случился неприятный инцидент. Маркус и Карл отправились проверить, как продвигается строительство плота, а некоторое время спустя к нам зашел молодой зять дона Хорхе, Лазаро.
«Господа хотят, чтобы вы взглянули на плот», – сообщил он нам.
«Зачем? – спросил я. – Мы ведь его уже видели».
«Он готов. Они просят вас прийти и посмотреть».
«Скажи им, что мы полностью доверяем их мнению», – с раздражением выпалил Кевин, не отрываясь от книги.
Я объяснил юноше, что мы уже видели плот, и если Карлу и Маркусу наша помощь была не нужна, если они всего лишь хотят, чтобы мы взглянули на готовую работу, то мы, пожалуй, останемся дома и отдохнем.
«Забудь, Йоси, – внезапно прервал меня Кевин, – давай просто отправим им письмо».
Кевин надиктовал какой-то глупый текст, а я записал его:
Дорогие Карл и Маркус!
Как вы уже прекрасно знаете, мы ленивые разгильдяи и лоботрясы, поэтому нам вполне нравится валяться здесь в теньке. Мы абсолютно точно и с полной уверенностью доверяем вашему мнению по поводу плота, но если вам вдруг понадобится помощь, то тебе, Карл, достаточно снять ботинки – мы тут же почувствуем вонь и мигом примчимся к вам.
С уважением,
никчемные Кевин и Йоси.
Я отдал записку мальчику и попросил передать ее джентльменам.
Через полчаса пришел Карл. «Да что с вами, парни? Почему, черт возьми, вы не явились на реку?»
«Зачем?» – спросил Кевин.
«Да затем, что нам нужно было проверить плавучесть плота, выдержит ли он, когда мы вчетвером усядемся на него. Кроме того, помимо нас самих, нам потребуется еще два индейца, они добавят веса, и станет ясно, годен ли плот для нас четверых с провизией и рюкзаками», – объяснил он.
Кевин извинился:
«Прости, мы сразу не поняли. Парень не объяснил нам, для чего мы тебе нужны».
«Не страшно», – ответил Карл в свойственной ему манере.
Вместе с ним мы отправились к реке и погрузились на плот. Бревна слегка выцвели, но все еще сохраняли зеленый оттенок. Плот был тяжелым. Он слишком сильно уходил под воду, и им тяжело было управлять.
«Плохо, – сказал дон Хорхе, – вам придется ждать еще».
«У меня мало времени, – с беспокойством заметил Карл, – возможно, нам придется пешком возвращаться в Аполо».
«Есть еще вариант, – сказал дон Хорхе, – на той стороне деревни у соседа моего брата есть четыре сухих бальзовых бревна. Навестите его. Если он вам их продаст, мы добавим к нашей конструкции еще четыре бревна (по два с каждой стороны) и укрепим плот».
Мы все отправились в хижину. Я бежал впереди Кевина, чтобы первым занять кровать. Кевин смирился с поражением и улегся на соломенной подстилке. Карл заснул в летней кухне, а Маркус, расстроенный, еще долго стоял посередине комнаты.
«Йоси», – внезапно сказал он.
Я взглянул на него. Он выглядел странно.
«Йоси, забери свою дурацкую записку».
Он вытащил смятое письмо из кармана и бросил мне в лицо. Оно приземлилось на пол. В комнате воцарилась тишина. Кевин молча смотрел на все происходящее.
«Ты что, оглох? Подбери свою поганую записку, – Маркус почти перешел на крик, – тебе должно быть стыдно! Тебе следует презирать себя за такое, для индейца это оскорбление. Он не твой раб. Он старался изо всех сил, чтобы передать вам наши слова, а вы посмеялись над ним.
Всю прошлую неделю мы с Карлом занимались делами, ожидая от вас помощи. А вы только спали. И когда мы попросили всего лишь об одной вещи, вы увиливали как могли. Это сильно оскорбило Карла, особенно после всего, что он для нас сделал».
Голос его стал пронзительным. И когда он закончил, он с упреком смотрел на меня. Возможно, он долго сдерживался, перед тем как взорваться.
Я неловко молчал, не зная, что сказать. Маркус узнал мой почерк и теперь обвинял меня в том, что я единолично написал это письмо.
«Да я просто дурачился, Маркус, – сказал я тихо. – Я не знал, чего хотел ваш гонец, и у меня не было намерения оскорбить кого-то. И если это так, я извинюсь. Но если ты не понимаешь шуток, это твои проблемы».
Тут вмешался Кевин. «Эй, вы оба, – сказал он, – как насчет того, чтобы прекратить эту ерунду? Вы что, не можете вести себя как взрослые люди? Давайте все успокоимся, сядем и поговорим по-человечески. Нет смысла продолжать эти препирания. Мы не можем допустить, чтобы проблемы во взаимоотношениях помешали нашему путешествию. Давайте просто раз и навсегда забудем об этом».
Кевин посмотрел на нас, ожидая ответа. Маркус молчал.
«Я согласен, – сказал я. – Но мне кажется, это наше с Маркусом дело, поэтому нам стоит выяснить это между собой. Ты согласен, Маркус?»
«Да», – покорно ответил он.
После ужина я предложил Маркусу прогуляться в окрестностях деревни. Мы вышли на большую зеленую поляну, где паслись лошади. Я любил сидеть здесь на поваленном дереве и наблюдать за ними. Я заприметил одну особенную лошадь, она была сильной, мускулистой, породистой и непокорной. Каждый вечер я ходил сюда один и не рассказывал об этом месте даже Кевину. Я сидел здесь, наслаждаясь одиночеством и распевая песни на идише.
Мы с Маркусом устроились на поваленном дереве. Было сложно начать, но наконец Маркус первым нарушил тишину.
«Не думаю, что мы когда-то еще будем общаться, – сказал он. – Я столько раз пытался поговорить с тобой, но ты всегда избегал меня. Сколько бы я ни пытался подойти к тебе поближе в дороге, ты всегда убегал к Кевину. Ты все время с ним. Болтаешь с ним, рассказываешь ему истории. Я пытался присоединиться к вашей беседе, но ты просто игнорировал меня».
И мне пришлось слоняться с Карлом и слушать его дурацкие истории. Больше у меня никого не было. Ты все время общаешься только с Кевином, а я чувствую себя лишним. Я хотел поговорить с тобой, спросить, что же произошло между нами, но ты все время избегал меня.
Помнишь тот вечер, когда мы остались вдвоем у костра? Я хотел поговорить, но ты просто ушел в палатку. Я сидел у огня, надеясь, что ты поймешь, вернешься и мы сможем все обсудить. Но я ошибся.
Весь этот поход стал для меня одним большим разочарованием. Я чувствую себя несчастным. Я не получаю никакого удовольствия».
«Думаю, ты прав, Маркус, – сказал я, – что-то изменилось, но я не знаю что. Ничего особенного не произошло. Мы просто отдалились. Мы общаемся не так, как раньше. Возможно, я слишком грубый и невоспитанный парень, а тебе просто неуютно оставаться наедине с дикой природой».
