Я начал собирать дрова для костра. На берегу было полно хвороста, и я выбирал самый лучший для растопки. Карл научил меня этому. Он рассказывал, что некоторые ветки не впитывают воду. Они серого цвета, твердые и тяжелые и отлично горят в течение продолжительного времени. Поначалу я собирал только такие ветки, но затем взял и толстые поленья, чтобы просушить их у огня. Позже они загорятся, и костер будет гореть долго. Они будут тлеть всю ночь, а утром от них останутся угли, которые можно будет легко разжечь.
Пока я собирал дрова для костра, я почувствовал головокружение. Перед глазами замаячили черные круги, все кружилось, ноги подкосились, и я упал на землю. Не знаю, сколько времени я провел без сознания, но, вероятно, не очень долго, поскольку, когда я очнулся, солнце находилось в той же точке. Я рванулся к реке, ополоснул лицо водой и принялся жадно пить. Затем я вернулся к работе, кропотливо раскладывая дрова у входа в пещеру. Растопка быстро загорелась, но в зажигалке практически не осталось жидкости. Ее хватило бы еще на один-два раза. Я был обязан жизнью этой дешевой одноразовой зажигалке. Огонь перескочил на ветки, а затем на бревна. Костер затрещал.
Я вытащил рюкзак и москитные сетки из пещеры и разложил их вокруг костра. Пакеты с рисом и бобами намокли и начали плесневеть. Я постирал носки в реке и повесил их сушиться. Состояние моих ног приятно удивило меня – все было лучше, чем я ожидал. Они покрылись небольшой сыпью, но кожа не шелушилась. Кроме того, ни крови, ни гноя я не увидел.
Я аккуратно прошел босиком по камням, прихватив с собой леску, забрался на бревно, лежащее на стыке двух рек, и приготовился рыбачить. Вначале нужно было поймать мелкую рыбешку, но даже для этого потребовалась бы приманка. Слепни, которые постоянно кружили вокруг, отлично бы подошли для этого. Я дождался, пока они сядут на мои голые ноги и отыщут самое вкусное место, чтобы ужалить. Едва они собрались приступить к делу, я застал их врасплох. Я зажал слепня между пальцами, насадил его на крючок без поплавка и забросил леску. Сначала наживка просто болталась на поверхности, но когда муха намокла, леска ушла под воду. Перед тем как поймать мелкую рыбешку, мне пришлось убить несколько слепней. Солнце согревало меня мягкими лучами. То и дело я ел спелые тамаринды, жадно обсасывая мякоть с косточек. Меня окружала дикая красота: две реки, горы и бесконечные джунгли. Я был совершенно один в самом сердце дикой природы, пока кто-то наверху приглядывал за мной. Вскоре я поймал четыре мелких рыбешки. Я решил попытать удачу и порыбачить на могучей Туичи. Насадил целую рыбешку на большой крючок, замахнулся и забросил леску в воду. Течение было быстрым, и бурлящий поток накрыл крючок. Я подождал немного, и когда попытался достать крючок, понял, что он зацепился за камень. Что бы я ни делал, он никак не хотел отцепляться. Я ослабил леску, а затем хорошенько дернул несколько раз. Я пробовал наклонить леску под разными углами, чтобы течение высвободило ее, но тщетно, леска плотно засела. Поток был быстрым и бурлящим, поэтому лезть в воду было бы опасно. От одной мысли, что мне придется сделать это, по спине бежали мурашки. Я не хотел снова оказаться во власти Туичи. Мне ничего не оставалось, кроме как оборвать леску. Это означало, что я потеряю один из двух оставшихся крючков. Леска была прочной и упругой, и разорвать ее было непросто. Я несколько раз обмотал ее вокруг талии и начал пятиться назад, натягивая ее до тех пор, пока не услышал пронзительный свист.
Я взял оставшуюся рыбу, вернулся к костру и подбросил дров в огонь. Налил воду в банку и поставил ее в самый жар. Ногтями я очистил рыбу от чешуи и выпотрошил ее с помощью ложки, которую заточил о камень. Я бросил рыбешку в кипящую воду, добавив соли и специй. Конечно, три мелкие рыбины на три четверти воды не самый лучший рецепт супа. Скорее это можно назвать водянистой и безвкусной баландой, но я выпил все до последней капли и даже разжевал хрустящие косточки. Я гордился, что не съел ни риса, ни бобов. Я оставлю их на черный день. Я отказался от мысли беречь их для Кевина, хотя все еще не терял надежды увидеться с ним в Куриплайе.
Точка, которую Карл отметил крестом на карте, оказалась правым берегом Туичи, лежащим сразу за местом слияния Туичи и Турлиамоса. На следующий день я планировал разбить лагерь. Мне уже не терпелось двинуться в путь: одежда моя высохла, а кожа на ногах зажила. Только мухи и москиты доставляли мне определенные неприятности. Перед путешествием мы приняли таблетки от малярии, но их действие давно закончилось, и мне оставалось лишь надеяться, что болезнь не коснется меня в джунглях. Москиты выискивали открытые участки кожи, торчащие из-под лохмотьев одежды, и безжалостно нападали. После встречи с ягуаром у меня не было спрея от насекомых, мне нечем было защититься от этих паразитов, разве что убивать их голыми руками. Однако москиты были настроены решительно, и я сдался первым. Затем меня осенило. Надо зашить одежду, чтобы у них было меньше возможностей укусить меня. Я некоторое время корпел над рубашкой, штопая ее с помощью лески и небольшого крючка. После я залатал джинсы.
Чувствуя невероятную гордость за свою находчивость и усердие, я начал готовить место для сна. Я не поленился, надел ботинки и отправился в джунгли на поиск крупных листьев, чтобы застелить ими мое логово. Я навалил целую гору листьев у входа в пещеру и кропотливо укрыл ими сырую землю. Листья отлично защищали от влаги и холода. Я решил заняться «центральным отоплением»: я аккуратно перенес несколько тлеющих бревен в пещеру, сложил их треугольником, а между ними просунул ветки и растопку. Затем я несколько раз дунул на них, и они загорелись. Я спрятал оставшиеся вещи в пещере, чтобы защитить их от дождя. Пакеты с рисом и бобами использовал в качестве подушки, как обычно, укутавшись в сетки и пончо.
Мне очень хотелось остаться здесь на берегу и дождаться помощи. Любой пролетающий самолет заметит меня, кроме того, на пляже было достаточно места, чтобы посадить вертолет. От голода я не умру – на плодах тамаринда я смогу продержаться целый месяц. Я могу спокойно спать в пещере: я сделаю небольшую перестановку, закрою бреши, смастерю дымоход и принесу еще листьев, чтобы было мягче спать. Место было идеальным, но я продолжил собирать вещи. Я связал шнурки ботинок и повесил их на шею. Я перейду через Турлиамос босиком, просушу ноги на другой стороне и продолжу путь в сухих ботинках.
Я уже практически готов был пересечь Турлиамос, как вдруг заметил, что моя бандана, тот самый головной платок, подаренный мне Кевином, пропала. Она бы очень мне пригодилась: я использовал ее и как шляпу, и как шарф, и как повязку, и как покрывало, кроме того, она напоминала мне о друге, по которому я сильно скучал. Я вернулся в пещеру и тщательно все обыскал. Я перерыл все листья, дошел до Туичи, посмотрел под деревом тамаринда, вернулся в джунгли и даже нашел то место, где я останавливался, чтобы сходить в туалет, но банданы нигде не было. Ужасно расстроившись, я бросил поиски и перешел через реку. Некоторое время я шел вдоль береговой линии, но вскоре берег стал каменистым. Я осторожно перелез через камни так, чтобы не соскользнуть и не упасть в воду. Камни становились больше и постепенно превращались в утес, пролегающий параллельно реке. Над утесом на склоне простирались джунгли. Идти дальше было невозможно. Возможно, мне было бы легче двигаться дальше, если бы я залез на самый верх, но я боялся снова потеряться. Куриплайя была где-то рядом. Она располагалась на самом берегу, и я не должен был упустить ее. «Будь что будет, – подумал я, – пойду вдоль Туичи».
