Я пошел по следам на песке. Под сенью дерева я наткнулся на шесть кучек экскрементов. В одну из них я наступил. Я, конечно, не был ни охотником, ни индейцем, но знал, как распознать, что это были свежие испражнения – кучки были мягкими и не трескались. На берегу было множество ягуаров, а здесь словно была их точка сбора. Тем не менее уходить мне не хотелось, откровенно говоря, мне почему-то не было страшно. Я просто не мог поверить в то, что ягуары сожрут меня средь бела дня. Я чувствовал себя в безопасности.
Я поудобнее устроился у воды и разложил мокрые вещи на теплом песке. Я собрал целую гору хвороста и разжег костер с помощью всего лишь двух спичек. Поддерживая пламя, я поставил на огонь консервную банку с водой. Я снял с себя мокрую одежду и разложил ее рядом с пончо и москитными сетками. Я растянулся голышом на песке, расставив ноги так широко, чтобы лучи солнца попадали на внутреннюю сторону бедра. Меня окружили мухи и москиты, и мне пришлось укрыться сетками. Тем не менее солнечные лучи пробивались сквозь них, лаская тело.
Так я пролежал около часа, а затем поднялся, чтобы приготовить суп. На этот раз я добавил в воду по две ложки бобов и риса, рассчитывая приготовить густую смесь, которую можно было бы взять с собой. Я черпал воду из банки и пил ее до тех пор, пока в банке не осталась только кашица. Несмотря на то что рис выглядел несколько несвежим, он был готов, а вот бобы не доварились. Кроме того, я пересолил суп. Смесь на вкус была ужасной, но даже учитывая эти обстоятельства, сложно было сберечь еду на потом.
Поскольку я развел добротный костер, я решил поймать рыбу и приготовить ее. Ширина реки достигала порядка ста метров (с берега точно определить это было невозможно), и течение было не сильным. Я без труда прихлопнул несколько крупных мух и использовал их в качестве наживки для мелкой рыбешки. Я стоял на берегу, укрывшись москитной сеткой, максимально ослабив леску. Солнце припекало голову. Внезапно у меня потемнело в глазах, и я потерял сознание. Прохладная вода быстро привела меня в чувство. Я выпрыгнул из реки. Я весь промок и был напуган. Нельзя снова допустить подобного. Это было не только страшно, но и опасно.
Я снова лег на песок, затем натянул сухую одежду, осторожно надел носки и невероятно прочные ботинки. Перед тем как покинуть этот великолепный пляж, я хорошенько потрудился, чтобы оставить на берегу сигнал о помощи. Повсюду лежали тяжелые пеньки. Я с трудом катил и толкал их до тех пор, пока не сделал из них стрелку, указывающую на направление моего движения. Как и раньше, я выложил на песке букву «Й» и дату, 14.
Карта тоже высохла, и я подробно изучил ее. Расстояние между Куриплайей и Сан-Хосе составляло около сорока километров вплавь или пятидесяти километров пешком, если двигаться вдоль реки. Я проходил практически по двенадцать часов в день, поэтому не видел ни единой причины, по которой я не оказался бы в Сан-Хосе через день или два. Меня беспокоила лишь одна вещь. Сан-Хосе находился на левом, то есть на противоположном берегу реки. Единственным ориентиром перед деревней была большая река, впадающая в Туичи с левой стороны. Карл говорил, что оттуда жители деревни добывают воду. Он также рассказывал, что Сан-Хосе находится не на самом берегу Туичи, а располагается на несколько километров выше и стоит на той самой второй реке. На правом берегу, там, где находился я, не было ни одного ориентира, по которому я мог бы понять, где я, поэтому я полностью полагался на карту. Я переживал, что могу не заметить деревню и пройти ее, тогда я потеряюсь. Между Сан-Хосе и Рурренабаком других деревень не было, и пройти это расстояние пешком было невозможно. Единственным разумным решением было бы перейти Туичи и двигаться по противоположной стороне. Тогда я не пропущу деревню. Я отправился на поиски удобного места для перехода.
Но дальше меня ждал тупик. Там, где ручей впадал в Туичи, образовалось глубокое непроходимое пересохшее русло. Мне пришлось сменить направление движения и пойти вверх по реке, углубляясь в джунгли, до тех пор пока русло не стало более мелким. Тогда я без труда перешел на другой берег. Этот крюк занял у меня несколько часов. Оказавшись на другой стороне реки, мне пришлось возвращаться назад (я пошел прямо, взяв слегка левее). На пути мне попался еще один ручей, но на этот раз я легко смог перейти его, аккуратно перепрыгивая с камня на камень, чтобы не потерять равновесие и не упасть в воду. За ручьем меня ждало поле колючего кустарника: деревьев там не было, только заросли и чертополох высотой с мой рост. Поскольку у меня не было выбора, я начал пробираться сквозь него, пытаясь расчистить дорогу.
Я столкнулся с новым кругом ада: я совершенно сбился с пути, а все мое тело было исцарапано и искалечено. В кожу мне впивалась жестокая крапива, и я дрожал от боли и ужаса. Наконец я вернулся в джунгли и отыскал тропинку, которую потерял. Однако не похоже было, чтобы ей кто-то пользовался. Она не внушала доверия и долгое время вела непонятно куда. Часто путь мне преграждали заросли. «Не может быть, чтобы каждый год по ней ходили люди», – сказал я себе. Но стоило мне подумать это, как внезапно вдалеке я услышал голоса людей. Они разговаривали, и один из них что-то выкрикнул. Я побежал к ним, взывая о помощи: «Помогите! Эй, постойте! Подождите меня! Espera! Espera! («подождите», исп.).
Я летел сломя голову, словно одержимый. Я надсадил голос, ударился о ветку, которая преграждала мне путь, а затем остановился, прислушиваясь. До меня не доносилось ни единого шороха. Должно быть, снова мое воображение сыграло со мной злую шутку.
Я уже давно отказался от своей дурацкой гордости и молил, чтобы кто-нибудь спас меня. Пусть потом люди говорят, что я трус и что я мог бы и сам выбраться из джунглей, но я просто хотел, чтобы меня спасли.
Было уже четырнадцатое декабря, и кто-то должен был что-то предпринять, например, Лизетт или посольство. Возможно, Маркус или Кевин уже вернулись домой. Я был уверен, что вскоре услышу рев пролетающего самолета. Они обязательно найдут меня. Я оставлял такие знаки на двух пляжах, что их ни с чем нельзя было перепутать. Они без труда заметят их. Но еще есть шанс, что я выберусь сам. Я должен быть очень близко к Сан-Хосе.
Ближе к вечеру я решил, что нашел хорошее место для переправы. Река была широкой, но течение казалось спокойным. Кроме того, между двумя берегами виднелись четыре крупных островка. Я мог бы перемещаться от острова к острову до тех пор, пока не переберусь на другую сторону. И все же я полагал, что все не так просто, как я думаю, и решил принять некоторые меры предосторожности.
Я совершенно не хотел мочить одежду, особенно носки. Я разделся, запихнул вещи в прорезиненную сумку и убрал ее в рюкзак. Я вытащил леску и привязал ее к лямкам рюкзака. Я бросил рюкзак в воду, и он отлично поплыл. Я подтянул его к себе и положил его у самого берега. Затем я босиком прыгнул в воду, держа леску в руке. Было неглубоко, поэтому я мог медленно, но верно идти вперед.
Течение было сильнее, чем казалось, и острые камни на дне реки врезались в ступни. Я спасался только тростью. Я наваливался на нее, вымеряя каждый шаг. Я шел, постепенно отпуская леску до тех пор, пока я не добрался до первого островка, который находился примерно в двадцати метрах от берега. Теперь осталось подтянуть рюкзак и двигаться к следующему острову. Таков и был мой план. Но все пошло не так, как я хотел.
