Тико был рад видеть меня и с удовольствием взял меня на прогулку по Туичи на своей моторной лодке. Река завораживала. Она была такой же дикой, как и раньше. Мы отправились в деревню Сан-Хосе, которая по-прежнему оставалась единственным поселением на реке, и доплыли до Прогрезо, где в свое время они спасли меня. Я не испытал тех сильных волнующих эмоций, как ожидал, зато, к своему превеликому удивлению, я отлично провел время. Между собой и джунглями я не чувствовал вражды. Напротив, они очень привлекали меня, и мне хотелось сделать их частью своей жизни.
Когда я вернулся в Рурренабак, меня представили старому венгру, который сбежал сюда во время Второй мировой войны. Несмотря на то что во время нашей встречи он был пьян, его рассказ показался мне невероятно убедительным. Он заявил, что очень хорошо знает Карла. Вот уже некоторое время он его не видел, но несколько месяцев назад в Кочамамбе один швейцарский священник сообщил, что Карл навещал его.
Эта информация не давала мне покоя, и я отправился в Кочамамбу. Я нашел священника, отца Эриха, который проводил службу за пределами города. И он, и сестра Ингрид, монашка, которая помогала ему на службе, подтвердили, что Карл был жив и осел неподалеку от города Санта-Круз. Они показали мне его недавнее фото и сказали, что он доставил им массу неприятностей. Я пребывал в недоумении: с одной стороны, мне хотелось в это верить, а с другой, я просто отказывался верить в это. Вскоре я добрался до Санта-Круза, где всю следующую неделю я вел расследование в лучших детективных традициях, но каких-либо иных доказательств я не нашел.
Я все еще поддерживал связь с матерью Маркуса и знал, что она до сих пор отказывалась верить в смерть сына. Примерно через два года после того, как я вернулся из Рурренабака, по ее просьбе я полетел в Шаффхаузен, чтобы увидеться с ней. Она упорно твердила, что хочет кое-что рассказать мне. Выяснилось, что она обладает некой информацией, которую она узнала от ясновидящего, известного своими успехами в поисках пропавших родственников.
«Маркус точно жив, – сказала она, – он живет в Перу на высокогорье вместе с индейцами, которые нашли его, когда он был при смерти, и выходили. Он потерял память, поэтому не может вернуться домой». На карте Перу она указала на глухое поселение в Андах. Она отдала мне карту и попросила съездить туда и отыскать его. Я согласился.
Куско, древняя столица инков, один из самых моих любимых городов в Южной Америке. Там у меня есть приятель, Хосе Угарте, который работает гидом в горах. Взглянув на карту вместе, мы сошлись в одном: ясновидящий не мог найти ничего получше, как выбрать Хуанкаран, самое опасное место на материке, зона, которую контролировали партизаны «Сендеро Луминосо» («Сияющего пути»). В ночь перед нашим отправлением ко мне в номер зашел мой друг и, потупив глаза, сказал, что пойти не сможет. Я не винил его, но искать нового гида было уже поздно.
Я очень хорошо запомнил эту ночь. Перед тем как я уехал, мать Маркуса попросила об одном: верить ее словам, но я все же не до конца доверял им. Ее рассказ казался мне слишком неправдоподобным. Однако в ту ночь, в Куско, я знал, что должен верить так же сильно, как и она, иначе ехать не было смысла. Я думал о Маркусе, и внезапно мысленно я перенесся в джунгли, где человеку открываются самые темные стороны его души. Должно быть, это очень страшно. Маркус, твоя мать все еще слышит твое сердцебиение, она слышит, как ты поешь. Где бы ты ни был, я иду за тобой, брат мой. Знай, что ты навеки в моем сердце. Жди меня, Маркус, я иду за тобой.
На станции нас было трое: повар, который говорил на языке кечуа, помощник из Лимы, который был настолько беден, что не мог отказать, и я. Путешествие преподнесло нам массу сюрпризов. На первой же станции мы встретились с Хосе Угарте. Он провел ночь без сна, коря себя за то, что он отказался идти со мной. Затем в поезд вошли военные. Они быстро проверили документы и спросили нас о том, куда мы едем. Тогда-то и начались проблемы. Повара увели в наручниках, а нас под прицелом пулеметов сняли с поезда и увели на допрос. Они вряд ли поверят в то, что иностранец, прекрасно подготовленный для выживания в горах, в компании сомнительных личностей отправился на поиски друга, пропавшего в Боливии много лет назад. Однако я думаю, прозвонив контакты, которые я предоставил им, они убедились в том, что моя история была правдой, и отпустили меня, даже написали письмо для мэра города Асангаро, который располагался рядом с нашим конечным пунктом назначения.
Мы вышли на Асангаро и увидели, что станция была заброшена. Когда-то процветающий город стал практически безлюдным. Оставшиеся горожане смотрели на нас с подозрением. Мы едва сдержали смех, увидев запустевший муниципальный дворец, куда мы отправились, чтобы показать письмо и попросить помощи мэра. Ни охраны, ни служащих, только пустой вестибюль, ведущий в небольшую гулкую прихожую. Мы постучали и открыли дверь кабинета, где заседал мэр. Завидев нас, он тут же выпрыгнул в окно: накануне в Азилио, меньше чем в тридцати километрах отсюда, были убиты три чиновника. Отличная помощь.
Мы не смогли найти водителя, который отвез бы нас в место назначения. Вместо этого мы сели в автобус, на котором проехали только часть пути. Хосе не ориентировался в окрестностях города, зато прекрасно знал горы. На второй день мы добрались до места, отмеченного на карте. Здесь, на лоне природы, царило спокойствие, противоречащее ужасу и страху, который испытывали жители Асангаро. Маркус мог бы жить здесь, но не жил: никто не опознал его по фото. Мы побывали еще в десяти похожих общинах, но все в один голос твердили, что ни один иностранец никогда с ними не жил.
Вернувшись в Асангаро, я отыскал местного священника, который проводил службы во всех шестидесяти восьми общинах провинции Асангаро. Он никогда не встречал здесь иностранцев и никогда не слышал об отшельниках, в одиночестве живущих в горах.
Исчезновение Карла и Маркуса так и осталось загадкой. Сложно представить, что случилось с ними. Карл был крепким и сильным мужчиной, который умел позаботиться о себе в джунглях. Он мог бы выжить даже без еды и снаряжения. У него было ружье, а значит, вероятность того, что они погибли от нападения ягуара или дикого борова, крайне мала. Деревня Ипурама находилась всего лишь в четырех днях ходьбы от того места, где мы разделились. Кевин обходил все вдоль и поперек, но так и не нашел их следов. Что же с ними случилось?
У меня есть два предположения. Первое, Карл мог серьезно пораниться, например, упав с обрыва. А Маркус был болен, слаб и пребывал в депрессии, так что в одиночку выбраться он не смог. Второй вариант – их погубили поваленные деревья. По ночам, когда шел сильный дождь, я видел, как деревья вырывает с корнем и они падают, цепляя другие деревья. Возможно, одно такое дерево ночью упало на лагерь, раздавив их. Что случилось с ними на самом деле, остается загадкой и по сей день…
С тех пор тропические леса стали неотъемлемой частью моей жизни. Когда я оказался в Сан-Хосе на реке Туичи, я понял, что ситуация в деревне плачевная: жители небольшой обособленной общины борются за свое выживание, поскольку их вынуждают уничтожать земли своих предков своими же руками. Единственным их источником дохода являются подсечно-огневое земледелие, охота или малооплачиваемый труд на лесопильнях и шахтах, которые постепенно заполонили весь регион. Я встретился с вождями общины, и они поделились со мной своими опасениями по поводу того, что деревни в джунглях вымирают, поскольку молодежь нуждается в работе и вынуждена уезжать в крупные города. Так вместе мы создали проект «Чалалан».
