Быстро обговорили с командиром план действия. В дополнение к нашим штатным «ПМ» обвешались гранатами и автоматами. Когда ребята бросили одновременно три дымовухи и все наши позиции через короткое время заволокло непроглядным дымом, мы выдвинулись. Духи сразу засуетились. Стали бить из всех имеющихся у них средств. Они понимали, что происходит что-то неладное, только не знали, что именно, а мы с Андреем за это время уже забрались на противоположный склон ущелья. Дым удачно пошел наверх и вправо. Так что нам удалось незаметно отойти от места боестолкновения на порядочное расстояние. Затем, как уговаривались, наши ребята стали обстреливать позиции духов беспокоящим огнем, не давая им пойти в атаку и даже глядеть по сторонам. Тогда мы, буквально стелясь над дорогой, побежали к занятому врагом склону горы. Получилось удачно. Духи нас так и не заметили. Они трусливо прятались за камни от пуль наших ребят, неприятно щелкающих то тут, то там у них над головами. Мы стали забираться вверх по склону, используя для своей маскировки каждый кустарник, каждый выступ. Необходимо было получить преимущество по высоте. Одновременно выглядывали позицию снайпера. Тот не заставил себя долго ждать и выстрелил. По хлесткому, словно удар кнута, звуку поняли, что била винтовка Мосина. Оказалось, что душман засел в ложбине между двумя огромными валунами. На дорогу он смотрел через достаточно узкий просвет между камнями, и снизу без хорошей оптики его было не достать. На то и расчет, что в военной доктрине тех времен наше командование не особо благоволило к снайперам. В нашей роте такой штатной единицы вообще не было. Решили зайти к снайперу-моджахеду сзади. Тоже удалось. Дети гор даже не позаботились о прикрытии своего «горного орла». Понадеялись, что слишком высоко для нас он засел. Тихо подкрались и сняли снайпера. Его соплеменники даже и не заметили, что тот перестал стрелять. Теперь мы засели меж валунами на его месте. Позиции моджахедов оказались у нас как на ладони. Проверил обойму Мосина. Оказалось, четыре патрона. Но ничего, рядом еще распакованный цинк. Так что патронов хватит на всех духов. Андрей встал в охранение, а я стал выбирать цели. Первыми, естественно, были командир и расчеты пулеметов. Главарь шайки духов сидел за большим валуном и в бинокль разглядывал залегших внизу наших ребят, а пулеметчики в это время как раз развлекались и поливали их смертельным свинцом. Злоба на врага кипела в жилах. Но я глубоко вздохнул для успокоения. Взял аккуратно на перекрестье голову первого пулеметчика и, затаив дыхание, плавно нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля вошла прямо под черепную кость духа и на выходе разорвала его кадык. В оптику все было видно не хуже, чем на экране телевизора. Пулеметчика резко кинуло на землю, а его пулемет завалило в сторону. Что-то на своем языке истошно закричал главарь, указывая рукой наверх в нашу с Андреем сторону. Ждать было нельзя, и я взял на прицел упавшего ничком на землю главаря. Тот настороженно оглядывался, старался не поднимать голову, прятался за валун, но тот ему теперь уже ничем помочь не мог. Он хорошо его защищал со стороны дороги, но не от меня. Я видел его искаженное страхом лицо, но жалости у меня к нему не было. Нажал на спусковой крючок, и дорогой халат духа обагрился кровью. С ним было покончено. Теперь закричали все духи. Они беспорядочно стреляли в нашу сторону, а их второй пулеметчик, понимая, что таиться стало бесполезно, вскочил на ноги. Развернул станину пулемета в нашу сторону, и теперь мы с ним смотрели друг на друга сквозь свои прицелы. Он сквозь прорезь, а я – сквозь оптику. Через мгновение мы выстрелили, почти одновременно. Он ненамного раньше полоснул очередью по валуну, за которым сидели мы с Андреем. В это время он тоже старался поливать духов из «АКМ» и не давать им вести по нам прицельный огонь. Полетели в разные стороны осколки камня и мешали сосредоточиться. От этого мой выстрел оказался не столь точным, и я попал пулеметчику в плечо. Тот закричал от боли. Бросил пулемет. К нему попытался подбежать другой моджахед, чтобы подхватить пулемет, но Андрей срезал его очередью. Больше у моджахедов желающих с нами воевать не нашлось. Мы стали методично выбивать их одного за другим, когда услышали рокот вертолета. Конечно, обрадовались. Поддержка от ребят с дороги была слабоватой. Видимо, они боялись нас с Андреем случайно зацепить. Духов оставалось еще десятка три, и помощь нашей авиации была весьма кстати. Враги засуетились. Побежали в разные стороны. Мы с Андреем понадеялись, что наш командир свяжется с вертолетчиками и объяснит сложившуюся ситуацию, поэтому еще активнее стали поливать духов огнем из автоматов. Но мы ошибались. Нас тоже приняли за детей гор. Раздались свист и шипение. Это летчики запустили по моджахедам ракеты.
Потом был взрыв, и мы с Андрюхой очухались в совершенно незнакомом для нас месте. Гор никаких нет. Кругом бескрайняя степь, да мы с Андреем, как два идиота, с автоматами наперевес стоим, как на ладони у Бога. И достоялись. Внезапно послышался глухой топот целого табуна лошадей. Отдаленный свист и улюлюканье. Мы вначале и не поняли, что к чему, но, когда в нас полетели стрелы и мы залегли, увидели, что на нас скачет целая свора странно одетых всадников. Одни размахивали над головами саблями и кричали, а другие пытались продырявить нас стрелами. Благо расстояние им не позволяло делать прицельные выстрелы, но нам стало как-то неуютно, и мы с Андрюхой, не сговариваясь, стали поливать их в ответ свинцом. Стреляли из автоматов методично, как на учебном стрельбище. Лежали в ложбинке, за одиноким кустом, как два пня на Плющихе. Как и положено, раскинув ноги для устойчивости. Дружненько выцеливали противника и били короткими очередями. Экономили патроны. Самый настоящий бесплатный тир. Эти сумасшедшие просто не понимали, почему они гибнут десятками. Ведь, по их разумению, до нас было еще достаточно далеко. Лучники пытались нам отвечать, но это у них весьма плохо получалось. Львиная доля их стрел просто не долетала до нас. Их командир пытался руководить своими издали и взять нас в кольцо, но мы жестко пресекали все их попытки. Короли степей нарвались на отличников боевой и политической подготовки ВДВ! Вся степь была оглашена криками раненых, и убитых было много. Их было не просто много, а очень много! Мы выкосили больше половины их воинства, но эти черти были весьма упорные!»
Андрей Никифорович отхлебнул подостывший чай, усмехнулся и продолжил:
«Благо у нас с Андреем были перемотанные изолентой двойные магазины, а в подсумках еще и по четыре запасных. Но даже при экономной стрельбе патроны все равно когда-то заканчиваются. Так получилось и у нас. Впустую щелкнули бойки автоматов, возвестив о том, что стрелять нам было уже нечем. Мы почти разом выхватили из кобуры пистолеты, но тут поняли, что враг все-таки дрогнул и уходит обратно в степь, оставив на поле брани сотни своих убитых и раненых соплеменников. Разгоряченные боем, в промокших от пота полевых гимнастерках, мы потом лежали на земле и смотрели в бесконечное синее небо. До нас никак не доходило, а что это такое было?»
– И как вы поняли, что попали в другое время? – спросил Николай.
– Когда пришли в какую-то деревню, – ответил Алексей Никифорович. – Повезло, что нарвались на русских. Представились военными. Староста сильно подивился на наше обмундирование и странную речь, но подумал, что мы наемные литвины. А когда мы показали ему, сколько положили в степи басурман, то получили от него и уважение, и почет. Но и страх. Он никак не мог поверить, что мы вдвоем могли положить столько басурман. Однако когда мы ему продемонстрировали бой пистолета на его кабанчике, которого он решил заколоть в честь такого великого праздника победы над татарами, то успокоился и рассказал, что как-то был на войне и видел, как стреляют из пушек и пищалей. Мы тогда объяснили ему, что это у нас самые последние модификации пищалей, причем особой конструкции, и старый дед совсем успокоился. Послал односельчан обирать убитых татар. Когда целая гора татарского оружия появилась на дворе старосты деревни, закатили пир. К вечеру мы уже знали всю политико-географическую сущность этого времени и поняли, что мы пожаловали в гости к Ивану Грозному. Затем были военные походы с твоим отцом. Казань брали, Москву вместе с ним от татар отбивали. Нам с Андреем удалось хорошо себя зарекомендовать. Царь приметил наши старания, уверовал, что мы поддерживаем его реформы, и вот результат: на мне Москва, а на Андрее Посольский приказ. Оба получили от царя боярство. Единственный казус – это история нашей победы над великой татарской конницей какого-то там ихнего хана. Нам пришлось порядочно помудрить, но все-таки удалось как-то вывернуться. Повезло, одним словом. Ведь верно говорят, что победителей не судят. Особенно за победу в таком масштабе. Благо, пока царская комиссия приехала, чтобы удостовериться в нашей правде, зверье уже порастаскало трупы степняков и остались лишь многочисленные кости, которые сумели произвести на служивых бояр должный эффект, а местные крестьяне понарассказывали про бой такого, что нам даже и не снилось. В общем, как-то так. Ты уж прости нас, что сразу тебе не открылись. Мы ведь с Андреем друг друга с первого курса училища хорошо знаем, друзьями закадычными стали, а к тебе была необходимость получше присмотреться. Но ты проверку выдержал на все сто! Так что уж прости нас, конспираторов, Николай! Времена у нас такие тут, в Средневековье, что ухо нужно постоянно держать востро, чего и тебе в будущем желаем, князь!»
