Дьяк осторожно перевернул ларец набок. Достал остро заточенный нож и аккуратно поддел донышко. Немного повозился, и на удивление, оно действительно отошло, и из ларца стал высыпаться порох. Враги не пожалели его и забили им ларец до отказа. Когда он весь высыпался, то Николай увидел, что на всех четырех стенках были закреплены самопалы. Всего их было аж двадцать четыре штуки. Видимо, конструкторы адской машинки не надеялись на их надежность и решили на всякий случай перестраховаться. Все двадцать четыре самопала были действительно соединены со спусковым крючком. Стоило нажать на рычаг, чтобы открыть крышку, и они все были бы приведены в действие, а вскоре бы взорвался и весь пороховой заряд, которым был начинен ларец. Терентий осторожно высыпал остатки пороха наземь, а затем перерезал шелковую нить, соединяющую самопалы со спусковым рычагом.
– Вот и все! – переведя дух, произнес дьяк и улыбнулся. – Беззубой теперь бесовская немчурская штуковина стала. Чтобы им всем пусто было и черти их каждый день в аду на такие штуковины сажали! Прости, Господи, мою душу грешную за такие слова крамольные!
Дьяк перекрестился и хотел уже уходить, как из избы выскочил Иван Петрович и бросился обнимать его. За князем стали выходить и остальные воеводы. Они подошли к разобранному ларцу, заглядывали вовнутрь, ахали-охали да хвалили Терентия. Но тот лишь скромно потупил голову и отнекивался от их похвал.
– Ежели бы Николай Иванович не придумал, что это такое, то большая бяда сегодня была бы. А я что? Это моя обязанность – с порохом-то возиться!
Дьяк тактично переадресовал на Николая ласки князя Шуйского, и теперь уже тому пришлось терпеть его медвежьи объятия.
– Век не забуду, Николай Иванович! Ты мне жизнь спас, да не мне одному! – все продолжал тискать молодого князя наместник, благо тот тоже был медведь еще тот и мог как-то терпеть подобные ласки.
Теперь уже Николаю пришлось скромно отнекиваться. На допросе с пристрастием посыльный сознался, что ларец ему был вручен гетманом Яном Запольским, чтобы убить осадного воеводу. Так Николаю удалось сорвать покушение на князя Шуйского, а дьяку Терентию обезвредить адскую машину. Это уже были последние вспышки злобы захватчиков земель Руси и последняя их большая подлость. Они еще старались по возможности насолить псковичам, но это уже были мелочи. Свою главную цель – погубить наместника царя во Пскове князя Ивана Петровича Шуйского – они так не смогли достигнуть. Тому было суждено погибнуть от руки своего же московита – Бориса Годунова. Но это будет уже потом, в войне за трон царя всея Руси.
О заключении мира между Московским княжеством и Польшей во Пскове узнали семнадцатого января одна тысяча пятьсот восемьдесят второго года. Весть об окончании войны во Псков принес боярский сын Александр Хрущов. Непобедимому польскому королю Стефану Баторию так и не удалось покорить гордый город. Псковичи с их стойким и бесстрашным характером оказались ему не по зубам, и его посрамленные воины ушли несолоно хлебавши.
Но только четвертого февраля того же года псковичи открыли городские ворота. Они все ждали, когда от стен их Великого города уйдут последние отряды ненавистных захватчиков. И тогда множество псковичей вышли за ворота крепости. Они радовались, обнимались друг с другом, поздравляли с победой. Эта победа досталась им дорогой ценой. В обороне города погибли тысячи псковичей, были разрушены стены и постройки города, но тем не менее Псков выстоял в схватке с объединенной Европой и победил.
Вместе с коренными псковичами за ворота вышел и Николай. Он сопровождал тощего молодого поляка. Тот неуверенно шел и щурился от яркого солнца да белого снега. За ночь тот сумел покрыть и приукрасить поле, на котором еще совсем недавно велись бои, и его девственная белизна скрыла от глаз людских исковерканную врагом псковскую землю. Даже как-то непривычно празднично все вокруг стало выглядеть.
За пять месяцев пребывания в темнице молодой поляк отвык от солнца и свежего воздуха. Его немного качало. Легкие непривычно переполнял немного сладковатый воздух. Адам боязливо оглянулся на медведеобразного московита. Он не знал, зачем его вывели за городские ворота, и в голову ему сейчас лезли самые дурные мысли. Он ждал, что этот страшный человек вот-вот должен выхватить свой огромный нож и просто зарезать его на глазах у ликующих псковичей как жертвенное приношение богам войны этой страшной и непонятной Руси.
– Ты свободен! – неожиданно спокойно произнес его провожатый. – Я выполняю свое обещание, которое дал твоему отцу. Он прежде выполнил свое обещание, и теперь наступил и мой черед. Ты можешь идти, куда захочешь!
– А где мой отец? – тихо, дрожащим голосом спросил поляк.
Он так переволновался, что теперь не мог совладать со своим телом. Его била дрожь. Он должен был радоваться внезапно обретенной свободе, но ему до сих пор было еще страшно, хотя его вроде как уже и не собирались убивать.
– Не знаю, – пожал плечами Николай, глядя на бледно-голубое небо и яркое солнце, которое за многие месяцы впервые вылезло из-за туч и теперь вместе с защитниками Пскова праздновало их победу. – Спросишь про своего отца у своего Стефана Батория. Но, когда увидишь его, передай ему от меня и псковичей одну просьбу: пусть больше к нам не приходит! Запомни сам и передай другим: никому и никогда не удастся победить народ Великой Руси! Я это точно знаю, поверь мне! Все, кто придут на нашу землю, будут нещадно биты, а те, кому повезет случайно выжить, будут с позором изгнаны восвояси! Так и передай своей Европе мои слова!
Молодой поляк еще не верил, что его отпускают. Он сделал первый осторожный шаг, затем второй и, наконец, – судорожно побежал. Он бежал прочь от этого страшного человека, от этого страшного города, от страшных руссов туда, где была его земля. Адам про себя проклинал тот день, когда согласился вместе со своим отцом ехать в эту страшную страну под названием Русь.
– Постой! – крикнул ему вслед Николай. – Ты хоть еды и огниво в дорогу возьми! От голода и холода ведь помрешь!
Николай протянул поляку узелок с едой, хотя псковичи после многомесячной блокады сами жутко недоедали. Но поляк не остановился и, неуверенно пошатываясь, все бежал и бежал дальше. Он дал сам себе зарок больше никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращаться на Русь. Хорошо было бы, если все захватчики один раз и на все века дали бы себе такой же зарок.
Глава 15
Побег
Когда Николай вернулся обратно в крепость, там уже шел пир горой. Откуда только псковичи смогли достать вино и еду, но на удивление, хоть немного, они приберегли для праздника. Они верили, что этот день наступит и нужно будет благодарить Бога и самих себя за Великую Победу. Это был настоящий праздник, замешанный на горе по убиенным. Праздник и одновременно Великая Тризна. Николай шел, а к нему подходили все новые и новые люди. Они бросались его обнимать. Целовали от радости. Николай для них стал одним из символов их победы над врагом.
Но все когда-то кончается, и вот путь Николая лежал обратно в Москву. Там его ждали – живым и с победой. Сам князь Шуйский в компании со всеми воеводами вышел провожать Николая. Тот сидел на коне во главе своего спецназа. Его ряды тоже поредели. Из двадцати восьми бойцов осталось лишь восемнадцать. Десять бойцов спецназа погибли, чтобы Псков не достался врагу. Дьяк Михаил бодро сидел верхом на коне рядом со своим князем и наблюдал, как Иван Петрович по-отечески обнимает его командира. Наконец Николай выпрямился, оглядел своих орлов и тихо произнес:
