– А теперь домой, бойцы!
И обожженное огнем горячих схваток маленькое, но сильное и непобедимое войско Николая двинулось в путь. Остались позади стены Пскова, проехали Великий Новгород и наконец остановились в уже подаренном Николаю царем селе, что под Тверью. Вот отсюда, оказалось, не так-то и просто было уехать. Сельчане так обрадовались возвращению князя и его дружины, что долго не хотели его отпускать. И здесь праздник перемешался с тризной по погибшим воинам княжеского спецназа. Оставив боевую дружину на заслуженный отдых в своем селе, а командование на дьяке Михаиле, он отправился в Москву. Хоть и не положено князю разъезжать без сопровождения дружины, но как-то все-таки не привык Николай Иванович к церемониям. Навестил в Твери воеводу Дмитрия Сергеевича. Посидели за столом, вспомнили былое, и дальше, на Москву. И вот на второй день, ранним утром, он уже был перед ставшим для него родным домом Алексея Никифоровича. Такого же, как и он, путешественника во времени. Николай соскочил с коня и постучал рукояткой шпаги по глухо запертым воротам. Долго никто не отвечал, а затем послышались неспешные шаги.
– Енто хто ящо там спозаранку стучится, добрым людям спать здесь не дает?! – грозно рявкнул слуга «крестного».
– Открывай, Порфирий, не томи гостя!
– Князь! Князь вернулся! – взволнованно закричал старый слуга.
Загрохотал добротно сделанный засов, и ворота приоткрылись. Слуга только хотел высунуться, как его отстранил в сторону боярин Остафьев и бросился обнимать «крестничка».
– Жив! Жив, чертяка! – кричал Алексей Никифорович и одновременно хлопал по плечу Николая.
Он никак не мог поверить, что его другу удалось выбраться живым из этой жестокой мясорубки. Кому, как не ему, прошедшему войны и в нашем времени, и в средневековой Руси, знать – что такое настоящая война.
– Сам-то как? – расчувствовался, глядя на своего друга, Николай.
– Да нормально все! Ты давай заходи в дом! Порфирий, да забери ты, в конце концов, коня у князя!
– Не изволь беспокоится, боярин! Это я сам от излишних чувств весь разум свой потерял! Сейчас сделаю! – засуетился старый слуга.
– Марфа! Да где же ты?! Посмотри, кто к нам вернулся!
Алексей Никифорович подтолкнул в спину Николая, и тот вошел во двор. Марфа уже давно была здесь. Она стояла на пороге дома, прислонившись к двери, и не могла пошевелиться. Девушка во все глаза глядела на Николая, а слезы тихо стекали по ее щекам. Она радовалась дарованному Богом счастью вновь увидеть своего суженого.
– Ну, что теперь ты, дочь, застыла?! – рассмеялся Алексей Никифорович. – Ты ведь у нас хозяйка! Так что неси скорее дорогому гостю горячий сбитень. Видишь, человек с дороги притомился. Да за стол усади! Да покорми как следует!
Марфа охнула, покраснела и убежала в дом, а «крестный» лишь усмехнулся.
– Эх, молодо-зелено – всему-то учить вас надо! Ну да ничего, дочка у меня девка умная, много чего уже умеет, да быстро учится тому, чего не знает. Это она тебя увидела. Вот и растерялась!
Вернулась Марфа и, опустив глаза, протянула Николаю чашу с горячим сбитнем. Тот хотел взять ее, но обжегся и смутился. Девушка рассмеялась, словно серебряный колокольчик прозвенел, и сказала:
– Ты, князь, через рушник, что под чашей находится, его возьми. Тогда и не обожжешься.
Николай так и сделал. Осторожно отпил ароматного сбитня с медом, сказал: «Спасибо!» – и оглянулся на Алексея Никифоровича.
– Что на меня глядишь? Кто же хозяйку будет благодарить за угощение?! Ты теперь обязан ее по русскому обычаю трижды поцеловать! – улыбнулся «крестный».
Николай озадаченно посмотрел на Марфу. А у девушки пунцовым цветом горели щеки. Она неотрывно смотрела на него. Не то чтобы Николай никогда не целовался. Он вспомнил Ленку, свою последнюю с ней засаду на бандитов. Но с Ленкой – это было совершенно не то. Теперь он стоял растерянный, словно юнец какой-то, и боялся даже притронуться к девушке. Она почувствовала его неловкость, улыбнулась и сама поцеловала его в щеку.
– С возвращением, князь, и спасибо, что не забыл меня! – тихо произнесла Марфа и, подхватив из рук Николая пустую чашу с рушником, убежала к себе наверх.
– Ну вот, все-таки не по обычаю! – рассмеялся Алексей Никифорович и толкнул в плечо «крестника», который так и застыл, глядя вслед убежавшей Марфе.
После завтрака все вместе отправились в церковь и заказали службу по погибшим бойцам княжеского спецназа. Поставили поминальные свечи, перекрестились и молча ехали до дома. Когда вернулись, слуга сообщил, что приезжал гонец от царя и тот требует назавтра поутру к себе князя.
– Вот и с корабля на бал пожалуйте! – сокрушенно вздохнул Николай.
– Ничего, у государя ноне новый казначей. Так что авось и пронесет, а пока пойдем в мой кабинет. Скоро и Андрей Яковлевич к нам присоединится. Мы с ним с удовольствием послушаем твои рассказы, помянем погибших бойцов. Ты ведь первый из воевод, кто из Пскова ноне вернулись. Оттого, видно, царь и торопится тебя послушать. Ему ведь тоже невтерпеж узнать, как там все было на самом деле. Слухи ведь разные со Пскова до нас доходили, а пробиться к вам в крепость никак не получалось.
– Хорошо, Алексей Никифорович, только, когда выпьем, чур не будем стены открывать, а то снова копьем нас кто-нибудь продырявить надумает! – усмехнулся Николай.
– Лады, договорились! – по-дружески хлопнул по плечу «крестный».
Наутро, вместо того чтобы по-человечески отоспаться после псковской эпопеи и длинной дороги, да ночных посиделок с друзьями, снова суета. Алексей Никифорович вновь со своим фирменным кувшином хитрого зелья приводил Николая в чувство. У самого у него ни в одном глазу. Чист, аки свежевымытое оконное стекло.
– Тебе-то хорошо! – ворчал на хозяина дома Николай. – Вот выпроводишь меня за ворота к царю и на боковую, а мне отдуваться перед ним за всех разом придется!
– Не ворчи! Лучше допей лечебного зелья. Враз полегчает!
Пришлось подчиниться. «Крестный» не корысти ради старается, а ради здоровья Николая и его адекватного внешнего вида. Действительно полегчало, и голова у князя как-то прояснилась. Николай оделся в свой парадный наряд, который-то и использовал лишь для визитов к царю. На этот раз его сопровождать приехал Андрей Яковлевич. Его тоже вызвал к себе царь. Видно, хотел послушать и дьяка Посольского приказа, так как у того были свои люди у польского короля, а затем сделать соответствующие выводы.
Иван Васильевич встречал их в своем обычном одеянии, но его внешность значительно изменилась. Лицо приобрело желтоватый вид, как-то вытянулось, а подбородок стал уже и острее. Царь испытующе посмотрел на вошедших. Николай поклонился и поздоровался с ним, вслед за князем поздоровался и Андрей Яковлевич.
– Ну, рассказывай, лихой боец, как мой наказ выполнял, соблюдал ли клятву иконе Владимирской Божьей Матери?
