– Девочка Матильдочка молча кушает супчик и не капризничает, – говорит ей воспитательница.
– А я не капризничаю, я просто не хочу!
– Если девочка будет кушать молочный супчик, вырастет большой и красивой. А если не будет…
– А я и так большая и красивая, вот!
– Ты должна все съесть, иначе не получишь сладкого.
– А я обойдусь и без сла-а-а-дкого-о-о!
– Смотри, все дети кушают, а ты что, особенная?
– Да, я особенная!
– Ну-ка ешь сейчас же, или пойдешь в угол!
Девочка перестала возить ложкой в тарелке, повернулась и посмотрела на свою воспитательницу. Было заметно, что она как-то вся преобразилась, будто проснулась. Детским голосом, но по-взрослому спокойным тоном, она сказала:
– Вы мной манипулируете. Вы не имеете права меня заставлять. А я не обязана есть, если не хочу.
Воспитательница так и обомлела. Простояв полминуты с раскрытым ртом, она, наконец, тоже будто очнулась:
– Маленькая девочка не может так разговаривать! Ты откуда такие слова знаешь? Тебя кто научил? Мне придется поговорить с твоей мамой! – в полном замешательстве, или скорее в панике, воспитательница кинулась прочь из столовой.
– А сейчас я позову заведующую! – крикнула она за дверью.
Картинка постепенно растаяла в воздухе. Итфат и Матильда на все это смотрели как завороженные. Дива пришла в себя первой:
– Фати, ведь это была я! Это мои воспоминания!
– Я так и поняла, – отозвалась жрица.
– Это потрясающе! Словно кино, нет, словно видео из прошлого!
– Что такое кино и видео?
– Примерно то, что мы сейчас видели, живые картинки. Картинки того, что было или могло бы быть.
– Что было или могло бы быть? – переспросила Итфат.
– Ну да. Например, видео – это когда отсняли, ну, запечатлели на камеру то, что реально происходило. А кино – это когда изобразили, ну, сыграли то, что могло бы происходить, и отсняли. А потом это отснятое показывают и смотрят. А почему ты спрашиваешь?
– Так, припомнила, что-то знакомое, чему меня учили.
– Что именно, Фати? Давай выкладывай, здесь все важно!
– Меня учили: что было, что есть, и что могло бы быть – это все одно и то же.
– В каком смысле?
– Это все вещи одного порядка.
– Фати, теперь уже ты как-то сложно изъясняешься. Я не понимаю.
– Если выражаться твоим языком, тогда то, что было, что есть, и что могло бы быть – это все кино. Потому что это все изначально отснято. Сначала отснято, а лишь потом происходит или может происходить. Понимаешь?
– Как это сначала отснято? Кем? – изумилась Матильда.
– Не знаю. Не могу все припомнить. Знаю только, что вот эти вещи – что было, что есть, и что могло бы быть – все это существует одновременно.
– Как это одновременно? Что ты такое говоришь?
– Представь, существует модель, и существует реализация этой модели – реальность. То, что было или могло бы быть – модели прошлого или будущего. А то, что есть – это реальность. Модели и их воплощения могут существовать одновременно.
– Хела! Никогда не задумывалась над такими вопросами, – сказала Матильда. – Но все равно, непонятно.
– Помнишь, я тебе говорила о моем невидимом собеседнике, Преддверии Времени?
– И что?
– Так вот, Преддверие сказало, что этот мир – метареальность, прототип реальности. А эти серые люди – не люди, а манекены, модели людей.
– Модели-не-модели, а меня реально чуть не съели!
– Тили, я здесь тоже реально видела свой манекен, и обрела свое тело, только когда вошла в него!
– Все, у меня уже голова кругом идет! – воскликнула Матильда. – Лучше ответь, что из всего этого следует? Как нам использовать эту модель-не-модель?
– Тили, прости, я опять вынуждена повторить, что ничего толком не помню.
– Эх, Итфат, жрица-жрица, ты одна сплошная загадка, а я одно сплошное недоразумение! И что нам с нами, с такими, делать?
– Матильда, скажи мне, ты видишь реальность? – спросила Итфат.
– Что ты имеешь в виду?
– Та девочка, вернее ты, когда была еще девочкой, рассуждала так, будто видела суть вещей, суть происходящего. В моей стране видящие реальность считаются просветленными.
– И что это им дает?
– Видящие освобождаются от череды событий.
– Как это?
– Обстоятельства перестают над ними властвовать. Как-то так.
– А обычные люди?
– Обычные не видят реальность. Они просто живут в ней.
– Как рыбки в аквариуме?
– Да, как рыбки. Просто живут, как живется, и все.
– Хелала! Я начинаю кое-что понимать! – обрадовалась Матильда. – Точнее, пока не понимать, а чувствовать какое-то понимание.
– Да, «чувствовать понимание», это именно то, что со мной сейчас происходит.
– Но чувствовать мало. Нам надо понять. Вот когда ты вспомнишь, тогда мы поймем!
– Вот и помоги мне. Скажи. Здесь – что ты видела, как ты видела эту реальность?
– Ага, что-то такое было! Когда меня «вели на заклание», я отчетливо осознала, что со мной такого не может происходить, что это не моя реальность!
– И что дальше?
– Я ощутила себя отдельной от этой реальности, как будто я в книгу или в кино попала.
– И потом?
– Потом я твердо для себя решила, что со мной все будет хорошо. Не знаю как, но будет хорошо, и все тут. Абсолютно твердо решила. И после этого я увидела, как от неба до земли промелькнула косая черная полоса, будто страница книги перевернулась. И там, на следующей странице, все действительно окончилось благополучно.
– Знаешь что, – сказала Итфат, – давай испытаем, сможет ли этот мегалит перемещать нас по страницам реальности. Если твои воспоминания вызвали картинку прошлого, тогда что будет, если ты задумаешь свое настоящее?
– Боюсь, еще одна картинка, – сказала Матильда, – но надо попробовать.
– Используй то ощущение, за спиной. И задумывай не просто картинку саму по себе, а нас внутри нее. Как будто мы в твоем кино.
– Тогда давай обнимемся, чтобы не разлететься в разные стороны. Я не хочу тебя потерять.
Дива и жрица обнялись, постояли некоторое время молча, затем Матильда что-то пробормотала, и тут произошло нечто такое, чего они никак не могли предвидеть. Их фигуры сначала расплющило в горизонтальную плоскость, затем в вертикальную, потом вся эта двумерная проекция наклонилась и распалась на ряд плоскостей-фрагментов, которые повисли в воздухе. В каждом из фрагментов были запечатаны плоские силуэты обнявшейся пары. Все трансформации сопровождались металлическим жужжанием, после чего наступила мертвая тишина.
