– Да.
– Ну так это сюжет.
Матильда опять застыла с раскрытым ртом.
– Ладно, Фати, тогда что нужно представить, чтобы запустить гламроков?
– Активируй свой движочек и просто вообрази, что они ожили и двигаются.
Не успела Итфат закончить фразу, как манекены вдруг резко тронулись с места и заговорили на повышенных тонах, активно жестикулируя.
– Бросай курить, тварь! Качай мясо!
– Ты че, вахлак!
– Завали хайло и мотай на рыло че я тебе толкую!
– Да ты че, вахлак! Отвали!
– Я сказал стоять! Полрайона на нож посажу!
– Ты из какого района, вахлак?
Перепалка сопровождалась характерными жестами с растопыренными пальцами.
– Уважай наших!
– Ваши не наши, наши не ваши! Отвали, ублюдыш!
– Хорош бухать! Займись спортосом!
– Я уе щáс занят! Завтра приходи, завтра!
– Ты, тварь, люби родину! Качай мясо…
На полуслове гламроки внезапно замерли и опять превратились в неподвижных манекенов. Дива и жрица с изумлением смотрели то на них, то друг на дружку.
– Тили, это ты сделала? – спросила Итфат. – Это что, твое сновидение?
– Не знаю, как так получилось, – ответила Матильда. – Какая-то задняя мысль в голове мелькнула.
– Но что это вообще такое было?
– Два пацана встретились на районе, и состоялся между ними такой вот серьезный разговор. Хи-хи!
– Я ничего не поняла!
– Да неважно, забудь. Просто, я как представила этих двух вахлаков, так они мне напомнили кое-кого из наших. Но почему они опять остановились? Попробуй теперь ты.
– Хорошо.
Итфат снова повторила свой магический жест. Слегка наклонилась, опустив голову, а затем одним движением вскинула руки до уровня плеч, согнув их в локтях, и распрямилась, на этот раз с необычным возгласом:
– У-У-У-У-ЛЯ!
Гламроки резко дернулись, завелись, сделали несколько движений, и так же резко замерли.
– У-ля-ля, Фати! Это что за возглас? – удивилась Матильда.
– Не знаю. Наверно, я так привыкла.
– Но вот, они опять остановились. Почему?
– Видимо, с запуском сновидения все не так просто.
– Да, здесь требуется нечто другое. Нечто другое требуется.
– Нечто-нечто, чего мы не знаем.
– Это как: «Девочка Надя, что тебе надо? Ничего не надо, надо шоколада!»
– Что-что? Тили, я опять тебя не понимаю.
– Это я так, типа к реальности обращаюсь: чего же тебе надобно?
– Да, вот чего, вообще? И от нас, в частности?
– Ладно, Фати, пойдем уже обратно.
– Ладно-ладно, – ответила Итфат в своей манере. – Пойдем-пойдем.
Итак, подруги двинулись в обратный путь. Шли молча, уже порядком уставшие и без прежнего энтузиазма. Их самый первый и самый длинный день в метареальности закончился безрезультатно. Вопросов оставалось намного больше, чем ответов. Придя в мегалит, они уселись за стол и выпили чаю на травах, «еще по калямбочке», чтобы немного взбодриться.
– Что будем делать, Фати? – спросила Матильда.
– Положительно, спать, – ответила Итфат.
– И то верно. Утро вечера мудренее, как у нас говорят. А положительно на что ляжем?
– А у вас на чем спят?
– Сейчас-сейчас, покажу тебе. Надеюсь, мегалит сработает и на этот раз.
Матильда поколдовала со своим бантиком, и из пола выросла уютная кроватка. Она была аккуратно убрана чистым бельем, с подушечкой, одеяльцем и пижамкой, как обычно стелила мама для своей любимой Тилички, ляли.
– Какая прелесть! – воскликнула Итфат. – Что все это такое?
– Это лоскутное одеяльце, – начала показывать и рассказывать Матильда. – Оно сшито из разноцветных лоскутков, внутри хлопковая ватка, я люблю такое. А это пуховая подушечка. А это моя мягкая пижамка, я всегда сплю в ней.
– Тили, да ты лакомка! Я тоже хочу все это!
– Кто бы сомневался! Сейчас сделаем.
Дива сгенерировала все то же самое для жрицы. Та уселась на свою кровать и принялась все трогать и осматривать.
– Нравится? – спросила Матильда.
– Очень, – ответила Итфат.
– А вы на чем спите?
– В другой раз, покажу тебе.
Они обе начали дружно зевать, а затем, выполняя одинаковые действия, как двойняшки, сняли, наконец, свою усталую одежду, облачились в пижамки и улеглись.
– А чем закончилась та история с молочным супом? – спросила Итфат, уже почти засыпая.
– Не заставили. Выросла большая и красивая, – сквозь сон отвечала Матильда.
КРАСНАЯ КОРОЛЕВИЦА
Жрица Итфат стояла привязанная к столбу на площади возле мегалита. Вокруг столба вереницей топтались гламроки и монотонно бормотали заученную мантру:
Мана-миа, хир а го эген,
Ма-на, ха кэн а резист ю.
Мана-миа, даз ит шо эген,
Ма-на, даст ха мач а мист ю.
Время от времени они останавливались, поворачиваясь в центр круга, и резко выкрикивали:
– Красная королевица! Съедим ее! Съедим!
А затем вновь продолжали свое топтание и бормотание:
Ес ав бин брокенхаре,
Блю син зе дэй ви паре.
Вай-вай, дид а эва лет ю го.
Во внешнем облике оживших манекенов ничего не изменилось. Серые балахоны с капюшонами, лица и руки тоже серые, восковые. Несмотря на эмоциональные выкрики, их физиономии хранили бесстрастное выражение. Жрица держалась гордо и невозмутимо, как индейский вождь у столба пыток. На дикарей внимания не обращала и молча глядела куда-то вдаль, поверх голов.
Невозмутимость жертвы уже понемногу начала раздражать гламроков. Они прекратили топтаться и бормотать, повернулись к ней, высунули языки и с дружным воем принялись мотать головами. Сие действо, по всей видимости, имело своей целью устрашение пленницы, однако должного впечатления так и не произвело, напротив, на лице Итфат проявилась ироничная улыбка.
– Красная королевица! – продолжали они, не то грозить жертве, не то самих себя раззадоривать. – Съедим ее! Съедим!
Теперь дикари удумали новый ритуал. Каждый, поочередно подбегая к пленнице, снимал капюшон, терся лысой головой о ее живот, затем оборачивался к остальным и выкрикивал:
– Красная королевица! – и тут же быстро нахлобучивал капюшон и отскакивал в общий строй. Остальные, в свою очередь, дружно подхватывали:
