Причин, из-за которых случаются социальные катастрофы в жизни государств, много. Но главная из них — решения правителей. Если и есть общие законы истории, то из них с неумолимостью действует только один: успехи и неудачи народов жестко зависят от верховных правителей и их решений. Под верховным правлением подразумеваются единоличный или коллективный правитель.
В конце XX века был разрушен Союз Советских Социалистических Республик — «первое в мире рабоче-крестьянское государство». Это событие стало одной из крупнейших геополитических катастроф в мировой истории. Наша держава создавалась более тысячи лет тяжкими трудами многих поколений россиян и их выдающихся правителей. И только два из них за всю историю страны не смогли соответствовать своей миссии. Император Николай II, оставивший империю как надоевшую игрушку, и президент Горбачев. По выражению самого Горбачева, он за пять лет «перевернул страну» и бросил ее в костер «нового политического мышления» — мировой демократической революции.
К этому времени СССР прямо или косвенно на протяжении более 40 лет контролировал половину мира и вместе с США составлял основу глобальной безопасности. В результате гибели Советского государства международные отношения снова оказались в том хаотичном состоянии, которое содержит в себе опасность очередной мировой войны. Следующие один за другим глобальные кризисы ее грозные и явные предвестники.
«События такого масштаба как ликвидация СССР мы должны анализировать» для того, чтобы понимать истинные причины и последствия таких катастроф, призывает нас один из лучших государственных умов лауреат Нобелевской премии Ж. Алферов. Какие же решения и действия верховной власти, стали роковыми для Советского государства? Кто персонально несет за это ответственность? Ведь издавна известно, что создают государства великие люди, а уничтожают их ничтожества.
Первый съезд народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 года принял Декларацию о государственном суверенитете (за нее проголосовало 535 депутатов, против — 531, всего на 4 голоса больше, чем необходимо по регламенту, которые и решили судьбу страны). Это произошло за полтора года до развала СССР, но, по мнению специалистов и политиков, стало первым и решающим шагом на пути к этой катастрофе. Как же могло решение верховного органа власти пусть и крупнейшей республики столь трагически повлиять на судьбу всего Союза?
Следует вспомнить, что в это время в СССР и его главной республике России было возрождено вечевое правление — съезды народных депутатов. По инициативе Лукьянова и с одобрения Михаила Горбачева в Конституции Союза и РСФСР были внесены изменения, в соответствии с которыми высшими органами государственной власти стали съезды народных депутатов — органы, подобные Вече и уже поэтому неприспособленные для этой роли. Народное Вече, как орган верховного правления в истории России и других стран, известно. Оно существовало недолго и показало свою непригодность, потому что, как правило, вырождалось в тиранию аристократии, борьбу кланов и заканчивалось хаосом и диктатурами. Однако именно эту форму правления избрал Горбачев, который, став руководителем Союза, очень скоро понял какой непосильный груз он взвалил на себя. Очевидно, это была его попытка на уровне подсознания «свалить» ответственность за неминуемые негативные результаты своего правления на крикливое, но слепое и глухое коллективное народное представительство. И это в условиях глубокого финансово-экономического кризиса, когда наоборот требуется сверхоперативность в оценке ситуации и принятии важнейших решений. Каждому ясно, что съезд народных депутатов СССР, состоящий из 2250 депутатов (съезд народных депутатов РСФСР состоял из 1068 человек), для этой роли не подходит. Каждому, но не Горбачеву. Он уже действовал неосознанно в состоянии паники как отчаявшийся игрок. Как раз в это время, через два года после прихода к власти, он признал, что «мы не представляли сложности финансовых и экономических проблем, которые придется решать». После этого заявления и начинаются хаотичные политические реформы. В их числе внесение в декабре 1988 года названных выше изменений в систему высших органов государственной власти.
Действующая до этого система правления складывалась на протяжении десятилетий. Вначале она была похожей на предложенную Горбачевым. Но с 1936 года по причине громоздкости и неэффективности съезды Советов упраздняются. Неизменным оставался Договор об образовании СССР 1922 года, в соответствии с которым РСФСР была одним из учредителей нового союзного федеративного государства. Семьдесят лет он был прочной правовой базой жизни первого в мировой истории государства и общества, основанного не на частной собственности.
Каждая из входящих в СССР республик имела право свободного выхода. И конечно РСФСР тоже. Теоретически с выходом ее из состава СССР, он сохранялся. Но на практике это означало конец союзного государства, так как оно создавалось по инициативе и на базе РСФСР. Россия — костяк Союза и она не могла ни покинуть его, ни войти в него как бы заново без риска разрушения этой конструкции. Сложность и новизна этой государственной модели объяснялась также национальными и социально-экономическими особенностями объединяемых республик. И революционной ситуацией, в каковой оно происходило. Однако эта модель выдержала много испытаний, в том числе и в ходе борьбы не на жизнь, а на смерть с германским фашизмом. Очевидно, что она могла бы жить и дальше, если бы не возникла горбачевско-ельцинская идея обновления Союза; надо отдать должное мудрости ныне покойного лидера Украины В.В. Щербицкого, который был единственным, кто еще в июле 1988 года на заседании Политбюро заявил Горбачеву: «Не надо трогать союзный договор 1922 года и заключать новый. Это опасно».
К середине 1990-х годов прошлого века в СССР действительно начала ощущаться некоторая избыточность интеграции. Хрестоматийным стал пример ее проявлений, когда цена коробки спичек, как и структура органов местной власти, определялись в Москве. Но в ходе изменений нельзя было выбрасывать из «ванны с водой и ребенка», то есть следовало устранять избыточность, а не ликвидировать сам Союз. Ситуацией воспользовались сепаратисты, которые везде и всегда ждут своего времени. Неожиданно активно повели себя великорусские сепаратисты во главе с Ельциным. Венцом их усилий стало принятие Декларации о государственном суверенитете как «естественном и необходимом условии существования государственности России…». В самом факте ее принятия были и странность и лукавство одновременно, потому что на это время Россия, как и другие республики СССР, государственным суверенитетом обладала. Но был он ограниченным (например, как сейчас у стран-членов Европейского Союза). Без ограничений суверенитета не бывает федераций и союзных государств.
РСФСР была образована в 1918 году. В это же время принимается и ее первая конституция. В ней, как основном законе, провозглашается и закрепляется государственный суверенитет, означающий контроль верховной власти над всей территорией и повсеместность действия на ней конституции и законов Российской республики, а также полная независимость в ее внутренних делах и в ведении внешней политики. Таково общепризнанное понятие государственного суверенитета.
С созданием в 1922 году СССР часть суверенитета РСФСР по договору с другими субъектами Союза на основании решения Всероссийского съезда Советов передавалась вновь образованным союзным органам верховной власти. Прежде всего, это касалось функций в области обороны, внешней политики, денежной и таможенной систем. То есть, действуя строго юридически, для восстановления в 1990 году своего суверенитета в полном объеме, необходимо было принимать решение о выходе из СССР, а не Декларацию о суверенитете. Но в этом случае пришлось бы наклеить себе позорный и крайне не популярный среди российского населения ярлык разрушителя СССР. Да и процесс выхода по закону мог растянуться на десятилетие. А это не совпадало с планами рвущихся к власти сепаратистов. Ведь впереди были выборы президента РСФСР. Вот тогда и пошли на лукавый вариант — принятие странной, но коварной по последствиям Декларации. Главное ее зло заключалось в том, что в пышных словесных декорациях пряталось внешне безобидное и даже половине депутатов съезда непонятное разрушительное для Союза положение о верховенстве республиканских законов над союзными (вспомним результаты голосования: 535 — за, 531 — против). Вопреки здравому смыслу законы части ставились выше законов целого.
