— Якобы пытался, — уточнил Женька. — А девонька бродила одна без мамок-нянек.
— С братом, — уточнил иронично Влад.
— Мило, — прокомментировал Андрик. — Дальше. Родители.
— Не поверите! — предупредила их Гелла. — На этот раз был пожар.
— В усадьбе? — искренне удивился Алек.
— Нет. — Гелла просмотрела соответствующую запись. — В одном из флигелей. Как я поняла, это был на самом деле деревянный барак для слуг. Вот они все и сгорели вместе с хозяевами.
— И никто не спасся? — тут удивилась даже Елена.
— Спасся, — послушно отрапортовала Юля. — Один-единственный холоп. Точнее, слуга их папеньки. Как тут описывается, здоровый детина. Пострадал он здорово. По моим прикидкам, процентов семьдесят ожогов кожи. Уверял, что дверь заклинило, никто не мог выйти. А пожар начался на первом этаже.
— А где же был наш мальчик? — поинтересовался Влад.
— Где-то неподалеку, — тем же ироничным тоном продолжила Юля. — И, конечно же, он опять пытался спасти родителей и звал подмогу. И конечно же, все опять безрезультатно.
— Все ясно, — подвел итог Андрик. — Полный бардак.
— Извини, за это мы ответственность нести не можем, — развел Влад руками. — Ибо…
— Что там за легенды? — не слушая его, спросил хозяин усадьбы у Геллы.
— Все связано с теми милыми увлечениями Модестика, которые он так живописал в своем дневничке, — деловито сообщила она. — Сначала при жизни он страх наводил, пока девоньки пропадали живыми, а находились мертвыми и изнасилованными. А после его смерти любая гибель молодухи при невыясненных обстоятельствах списывалась на его призрак.
— Фигня! — поставил Андрик диагноз.
— Вроде того. — Елена задумалась. — А когда Модестик богу душу отдал?
— А вот в местной церковке нет об этом ничего, — обрадовала их Гелла с победным видом.
— Значит, помер не здесь, — рассудил Женька.
— Неверный ответ, — пропела ведьма. — Помер он здесь. Но… когда, неизвестно. Как неизвестно и где. Выражаясь нашим языком, дядя пропал без вести.
— Небось, его местные мужики и порешили втихую, — предположил многоопытный Алек.
— Скорее всего, — согласилась Елена с лучшим другом. — И так же втихую где-то тут и зарыли. А вот кто после него унаследовал все это хозяйство?
— Ну, теперь моя очередь, — обрадовалась Юля. — Начнем с хозяйства. Лен, у меня к тебе вопрос как к профессионалу-историку. Если у них есть такая шикарная усадьба, земли немерено и пять деревень, то почему они мелкопоместные? И почему без титула?
— А сколько за ними числилось душ? — поинтересовалась Елена.
— Каких? — не понял Влад.
— Крепостных, — насмешливо ответила Елена. — А ты о чем подумал?
— Не важно, о чем он мог подумать и мог ли вообще, — вернула Юля их внимание. — Душ за Злотниковыми числилось всего… всего семьсот душ.
— Мало, — сделал вывод Женька. — И всего пять деревень. Да по тем временам они балансировали на грани нищеты!
— В общем, да, — согласилась с ним хозяйка «Бюро». — Скорее всего, это какая-то загнивающая побочная ветвь когда-то знатного, но малоизвестного рода. Кто-то из славных предков Модестика оказал какому-нибудь из наших монархов услугу, за что ему и даровали имение. И все. Какие тут титулы? Беднота. Но это не важно. Так что там с наследством?
— Наследство досталось, как и полагается, сыну Модеста, — прочитала Юля теперь уже в своих записях. — Николаю. Он был у нашего героя один. Прожил долгую и счастливую жизнь до тысяча восемьсот семьдесят восьмого года. После имение должно было перейти к его сыну Александру. Но тут крепостное право отменили, все разорилось… И в общем-то, с потомками Модеста все.
— Как все? — не понял Влад.
— Погоди! — тут же вмешался и Алек. — Давай подробности! От кого у Модеста сын?
— От законной жены, — удивилась Юля. — Вернее, у нее от него. Хотя тебе этого не понять…
— А что про жену известно? — Елена решила не дать друзьям возможности тут же и поцапаться. — Она все это время жила с Модестиком в имении?
— Нет, — Юля покладисто отвечала. — Она жила в столице губернской, где они имели квартиру, так как Модест там вроде как кем-то служил при губернаторе. И звали ее Пелагея Осиповна.
— И, позвольте заметить, если запись о рождении сына в книгах местных есть, — вмешалась Гелла, — то в местной церкви не отмечены ни дата венчания, ни дата смерти Пелагеи. Но в данном случае это точно говорит лишь о том, что венчались они не здесь, да и умерла она тоже где-то в другом месте.
— Зато в местном архиве при музее есть ее портрет, — сказала Юля. — Она там с сыном. Высокий крупный подросток, склонный к полноте, явно имел проблемы с давлением…
— А еще у него была подагра и сифилис, — закончил за нее Женька.
— С чего ты взял? — удивился наивный Алек.
— Ни с чего. — Демонолог пожал плечами. — Я это выдумал. Просто его болезни мне неинтересны.
— Мне тоже, — поддержал его Андрик. — Так что там с имением? Где остальные родственники?
— У Николая было четверо детей. — В голосе Юли слышалась легкая обида. — Старший сын — Александр. Потом две дочери — Евдокия и Евфросиния и младший сын Михаил. После того как имение разорилось, старший стал военным, где-то сгинул.
— Убили, наверное, — не удержался от усмешки Влад. — В неравном бою.
— Вроде того, умный ты наш, — отреагировала штатный медик. — И случилось это через год после смерти его папеньки. Сестры на тот момент были уже замужем обе. Младшенький Михаил… ушел в священники и служил здесь же в местной церкви.
— Ага! — обрадовался Алек. — Наверное, можно предположить, что хотя бы младшенький детей не имел.
— Не имел, наверное, — согласилась Юля. — Но зато сестренки нарожали аж одиннадцать на двоих. И у старшего осталось двое.
— Извини за цинизм, — обратилась Елена к подруге. — Но неужели все из них дожили до детовоспроизводящего возраста?
— В общем счете дожили шестеро, — обрадовала Юля. — Младшая дочь Александра, двое сыновей Ефросиньи, дочь и еще двое сыновей Евдокии.
— Тяжко, — прокомментировал Алек. — И что с ними со всеми было?
— Сейчас тебе совсем плохо станет, — пообещала Юля. — Могу сразу валерианки принести. На всех…
— Не тяни! — распорядился Андрик, который уже почти осоловел от всего этого обилия незнакомых имен и неинтересных ему людей.
— Я без имен, ладно? — Юльку от этих людей уже тоже мутило. — У дочери Александра родились девочка и мальчик. Близнецы. Оба умерли еще в младенчестве. Сама она умерла в девятьсот восьмом. Дочь Евдокии родила одного сына, который нормально прожил еще пятьдесят восемь лет. Сама она умерла в девятьсот первом. Сыновья потомства не оставили. Зато у двух сыновей Евфросинии было на двоих пятеро детей. Из которых трое выжили. Сами все они умерли в годы революции. Кроме старшего сына Евфросинии, который дотянул до тысяча девятьсот двадцать третьего.
