Было запрещено писать почти все про ленд-лиз, который с потолка определили в 4 % от всего советского производства военной техники, только про северный караван PQ-17 можно — что конвой союзников его трусливо бросил, убегая от «Тирпица», и немцы почти всех утопили, а ведь мы так ждали грузов! Писать про штрафроты и штрафбаты практически нельзя — чтоб не знали, как много их было. Про бездарную жестокость Жукова на ржевском направлении, про глупый гибельный приказ 2-й ударной армии Власова, про потерю Крыма в 1942-м из-за профнепригодности командования — все это писать было запрещено.
А можно — про ведущую роль Коммунистической партии, массовый героизм бойцов, трусость и жестокость немцев, подвиг тружеников тыла, трагедию Ленинграда. Но не вздумайте про голод в армии, про ожирение товарища Жданова в блокадном вымирающем от голода Ленинграде, про закон, позволяющий судить с 12 (!) лет дезертиров трудового фронта, про многократные атаки на пулеметы в лоб как нормальный способ воевать.
Вот эта вся с позволения сказать «история» создавалась профессиональными пропагандистами, бойцами идеологического фронта, тружениками ГлавПолитУправления Вооруженных Сил и идеологического отдела ЦК КПСС. Из них были организованы целые институты. И эти институты выполняли приказ Партии. Осветить историю в нужном свете. Нужном — для кого? Не задавайте идиотских вопросов, товарищи, вы тут не дети собрались. В нужном для Партии прежде всего. Для советской власти. Для дела коммунизма. Для формирования у людей патриотического коммунистического мировоззрения. Что этому способствует — то и правильно, оно нам и нужно. А что разлагает сознание, подтачивает мировоззрение, работает на точку зрения наших врагов — это недопустимо! Сами понимаете!
Писались статьи, кандидатские, докторские, монографии. Давались ученые звания, чины, премии и ордена.
Так я что хотел сказать. Вот та наглая херня, которую наваляли эти продажные наемники давно рухнувшей власти — она и сегодня именуется «история»! Нет, вы поняли? Профессиональные фальсификаторы, цензоры истории, которые ее перекраивали согласно последнего приказа начальства — они смеют именовать себя сегодня «профессиональные историки»! Та сплошь и рядом ложь несусветная, которую они сочинили за зарплату и сопутствующие блага — это для них «история»!
Закрытость архивов советского периода — в мире беспрецедентна. Документы столетней давности, свидетельства исчезнувшей страны — хранят, как Кощей свою иглу. Кроме тех, что уже уничтожили. И приговаривают: «Время еще не пришло открыть». Что значит эта хамская в своей пустой демагогии фраза?! Сегодня — только одно. Доступность архивов сведет на нет всю жизнь «официальных историков», потраченную на возведение карточного домика лжи. Они окажутся в глазах народа и коллег лжецами, фальсификаторами, бездарями и дураками. А это ж кому понравится?..
А еще? А еще окажется, что «народ» не так поголовно героичен, стоек, благороден и безмерно предан своей власти, как нам пытаются впаривать. А это вредно влияет на национальную гордость и воспитание патриотизма в подрастающем поколении. Вот тут-то и действующая власть против! Больше позитивных примеров, товарищи, больше любви и веры.
И когда грозно заявляют: «Мы не допустим ревизии истории!» — это значит что? — мы не позволим писать правду, если она нам не нравится; не позволим отменять ту ложь, которая уже устоялась, ибо эта ложь не только привычна, но и полезна. Не раскачивайте лодку! Взгляд на родную историю должен быть позитивным, традиционным и вдохновляющим народ на подвиги: чтоб верил власти, был готов терпеть и жертвовать собой — и при этом гордился своей долей, стойко, так сказать, преодолевая временные трудности.
Власти свойствен инстинкт самосохранения. Поэтому она склонна к консерватизму. Консерватизм в действиях должен основываться на консерватизме во взглядах. Чем меньше перемен — тем спокойнее. Народ должен быть управляем, а для этого — предсказуем, а для этого — постоянен во взглядах и мнениях, а уж взглядами и мнениями надобно управлять по своему разумению и к своей пользе. Вольнодумство — не поощряется! А уж вольнодумство во взглядах на родную историю — недопустимо. Ибо история — это наш общий фундамент, товарищи. И на этом общем фундаменте стоит наш общий дом. А мы — крыша этого общего дома. И поскольку мы — ваш венец, нам тут не только больше солнца досталось. Нам еще и видно дальше. И — по секрету — нам падать будет ниже и больнее. Так что — никакого разброда и шатаний!
Склонность российского государства к управлению своей историей, ее закрытости и неприкасаемости — это идеологический аспект инстинкта самосохранения. Аспект тоталитарного мышления при склонности к тоталитарному правлению. Тяга к единомыслию! А единомыслие требует единознания.
Вот на реализацию этого тезиса работает ряд факторов. Это многократная повторяемость. Подтверждение авторитетом ученых званий, степеней, чинов и наград. Невозможность проверить лично и опровергнуть документально. Апелляция к национальной гордости и патриотизму. И — всяческое опоганивание инакомыслящих, «антинаучных и антипатриотичных вредителей и диверсантов».
Сочетание долбежки в темя с промывкой мозгов дает хорошие результаты. У пациента нарушаются дальние причинно-следственные связи, распадается общая детерминационная сеть, и он способен мыслить логично только на раз-два-три хода, но никак не более. Короткие цепи разных событий собрать воедино или даже воспринять их воедино уже собранные другим — он не в силах.
Например. Вот «профессиональный историк», то есть государственный специалист по перекраиванию истории согласно приказу. Он сегодня признает, что были расстрелы в Гражданскую войну. И раскулачивание было, и голодомор был. Ну, пусть в меньших масштабах он это признает, чем реальные, и причины приводит государственно-необходимые, пусть. Но — признает. И 37-й год признает. И 120 000 — ну ладно, берем нижнюю планку возможных цифр — 20 000 расстрелянных в 1920–21-м в Крыму, когда всем оставшимся гарантировали жизнь, тоже признает. Но вот расстрел 20 000 польских офицеров в Катыни — отрицает напрочь. Вот миллионы своих расстрелять могли, десятки миллионов ссыльных, голодных, лагерных уморить могли, да. Но вот на этом фоне 20 000 поляков — да никогда! Это немцы. И все тут. (Нет, не все так полагают. Но многие! «Профессиональные»!)
Или. Сотни тысяч человек в Гражданскую «пустить на распыл» — ну, поупирается, про зверства белых скажет, но — признает. Миллионы раскулаченных — 10 назвал Сталин, 20 миллионов назвал Молотов — умерли в тундре, тайге, снежной степи, ледяных вагонах без пищи миллионы. Признает. 680 тысяч расстрелянных в 37-признает. Но что СССР хотел напасть на Германию — нет! Никогда!!! Какое зверство. Агрессия! Мы так миролюбивы!
А из Лиги Наций за что турнули, не за агрессию в Финляндии? Нет, они там все сволочи и антисоветчики. А Эстония, Латвия, Литва, Молдавия? Они сами к нам хотели, мы пришли на помощь братьям-рабочим и крестьянам, они революцию устроили и к нам попросились! А половина Польши? Ну, об этом мы уже говорили. А во всех странах, которые освободили от немцев, установили свой режим и свои марионеточные правительства? Нет — они сами пошли по пути социализма.
