С того момента, как американские военные структуры обосновались во Вьетнаме, они начали применять знакомые методы ведения войны: война на истощение при опоре на огневую мощь, механизацию и мобильность. Все эти методы были неприменимы во Вьетнаме. Обученная американцами южновьетнамская армия вскоре оказалась в той же ловушке, в которой десятилетие назад оказались французские экспедиционные силы. Война на истощение срабатывает лишь против такого противника, у которого нет иного выбора, кроме защиты чего-то жизненно важного. Но партизаны редко обладают чем-то жизненно важным, что они должны защищать. Механизация и дивизионная структура делали вьетнамскую армию почти непригодной для вооруженной защиты собственной страны.
На начальные дни американского присутствия во Вьетнаме партизанская война находилась еще в зачаточном состоянии, и военная проблема не носила доминирующего характера. И поэтому казалось, что имеет место подлинный прогресс. И лишь к концу срока пребывания у власти администрации Эйзенхауэра Ханой запустил партизанскую войну на полную мощность, и должно было пройти еще определенное время, прежде чем северные вьетнамцы сумели создать и наладить систему снабжения, питающую крупномасштабную партизанскую войну. Для достижения этой цели они вторглись в Лаос, маленькую, мирную, нейтральную страну, через которую они проложили то, что стало потом называться «тропой Хо Ши Мина».
Когда Эйзенхауэр готовился уйти в отставку, главным предметом его забот фактически был Лаос. В своей книге «Борьба за мир» он называл эту страну главным звеном в «теории домино»:
«…Падение Лаоса вследствие захвата коммунистами означало бы последовательное падение — по мере падания одной костяшки домино за другой — пока еще свободных соседей, Камбоджи и Южного Вьетнама, и также, по всей вероятности, Таиланда и Бирмы. Такая цепь событий открыла бы дорогу коммунистическому захвату всей Юго-Восточной Азии»
[922].
Эйзенхауэр полагал независимость Лаоса настолько важной, что он был готов «воевать… совместно с союзниками или без них»
[923]. Защита Лаоса должна была стать самой конкретной рекомендацией из числа тех, которые он дал избранному президенту Кеннеди во время переходного периода до января 1961 года.
Во время смены администрации уровень и характер американской вовлеченности в Индокитае еще не достигли такого масштаба, который ставил бы под сомнение доверие к Америке в таких масштабах, что оно не подлежало бы восстановлению. Американские усилия по-прежнему в какой-то мере соотносились с реальными задачами обеспечения региональной безопасности, и они еще не достигли такого размаха, при котором действия в их оправдание обеспечивали бы их собственное обоснование.
«Теория домино» стала общепризнанной, и ее редко ставили под сомнение. Но, как и само вильсонианство, «теория домино» была не столько неверна, сколько применялась недифференцированно. Реальная проблема, которую представлял собой Вьетнам, на самом деле заключалась вовсе не в том, надо ли сдерживать коммунизм в Азии, а в том, является ли 17-я параллель тем самым местом, где проходит рубеж. А также и не в том, что случится в Индокитае, если упадет южновьетнамская костяшка домино, а в том, не следует ли провести другую оборонительную линию, скажем, вдоль границы Малайи.
Вопрос тот никогда тщательно не изучался в рамках геополитики. Мюнхен был для данного поколения американских политиков самым горьким уроком, поэтому отступление считалось действием, усугубляющим трудности и к тому же являющимся моральной ошибкой. Фактически именно так Эйзенхауэр отстаивал вовлеченность Америки во Вьетнаме в 1959 году: «…наши собственные национальные интересы диктуют нам необходимость оказания некоторой помощи для поддержания во Вьетнаме высокого морального духа и обеспечения экономического прогресса, а также военной мощи, достаточной для продолжающегося существования в состоянии свободы. …Издержки, связанные с продолжительным пренебрежением этими проблемами, оказались бы намного большими, чем мы сейчас должны платить, — на деле гораздо большими, чем мы можем себе позволить»
[924].
Американская универсалистская традиция просто не позволила бы делать выбор между потенциальными жертвами на базе стратегической целесообразности. Когда американские руководители говорили о бескорыстии собственной нации, они искренне в это верили; они скорее пошли бы защищать чужую страну во имя отстаивания принципа, чем по причине обеспечения национального интереса Америки.
Избрав Вьетнам рубежом, через который пролегает линия противодействия коммунистическому экспансионизму, Америка гарантировала появление дилемм самого серьезного свойства в будущем. Если политическая реформа была средством одержания победы над партизанами, означал ли рост их сил, что американские рекомендации неправильно претворялись в жизнь или что эти рекомендации попросту оказывались ничего не значащими, по крайней мере, на данном этапе борьбы? И если Вьетнам действительно был настолько важен для глобального баланса сил, как это утверждали почти все американские руководители, то означало ли это, что геополитическая необходимость в конечном счете перевесит все прочее и вынудит Америку вступить в войну на расстоянии примерно в 20 тысяч километров от дома? Ответы на эти вопросы пришлись на долю преемников Эйзенхауэра — Джона Ф. Кеннеди и Линдона Б. Джонсона.
Глава 26
Вьетнам — на пути к отчаянию. Кеннеди и Джонсон
Став третьим по счету президентом, вынужденным заниматься Индокитаем, Джон Ф. Кеннеди получил в наследство набор укоренившихся политических предпосылок. Как и его предшественники, Кеннеди рассматривал Вьетнам как важное связующее звено глобальной геополитической позиции Америки. Он точно так же, как и Трумэн и Эйзенхауэр, считал, что предотвращение победы коммунистов во Вьетнаме было жизненно важным американским интересом. И, подобно своим предшественникам, он рассматривал коммунистическое руководство в Ханое как неких заменителей Кремля. Короче говоря, Кеннеди соглашался с точкой зрения двух предыдущих администраций, считая, что защита Южного Вьетнама жизненно важна для осуществления всемирной стратегии глобального сдерживания.
Хотя вьетнамская политика Кеннеди во многих отношениях была продолжением политики Эйзенхауэра, существовали важные отличия. Эйзенхауэр рассматривал конфликт с точки зрения солдата — как войну между двумя различными образованиями, Северным и Южным Вьетнамом. Для команды Кеннеди нападения Вьетконга на Южный Вьетнам не представлялись традиционной войной, а скорее псевдогражданским конфликтом, характерной чертой которого стало сравнительно новое явление в виде боевых действий партизанского характера. Предпочтительным для команды Кеннеди решением было строительство при помощи Соединенных Штатов Южного Вьетнама в государство — в социальном, политическом, экономическом и военном плане — так, чтобы оно смогло нанести поражение партизанам, не ставя под угрозу американские жизни.
