Америка своими маневрами загнала себя в такую ситуацию, которую в лучшем случае можно было бы назвать тупиком. Ей потребовалось, по оценкам Банди, 40 тысяч военнослужащих, а в наличии их было гораздо меньше. Когда Кеннеди вступил в должность, численность американского военного персонала во Вьетнаме не превышала 900 человек. К концу 1961 года цифра возросла до 3164; к моменту убийства Кеннеди в 1963 году цифра дошла до 16 263. Еще больше народа готовилось к отправке. В 1960 году число погибших американцев составляло пять человек. В 1961 году — 16, в 1963 году — 123, а в 1964 году, в последнем мирном году до подключения американских боевых подразделений, число погибших выросло до 200 человек. Военная ситуация, однако, улучшилась лишь незначительно.
Чем больше росла военная роль Америки в Южном Вьетнаме, тем настоятельнее делался упор на политической реформе. И чем настойчивее вел себя Вашингтон в отношении внутренних перемен, тем заметнее он американизировал войну. В своем первом обзоре по вопросам обороны 28 марта 1961 года Кеннеди вновь подчеркнул свою главную тему: независимо от мощи американских стратегических вооружений, ее могут медленно теснить на периферии «посредством подрывной деятельности, проникновения, запугивания, косвенной или скрытой агрессии, внутренних революций, дипломатического шантажа, партизанской войны»
[942] — то есть опасностей, которые в конечном счете можно было бы преодолеть только социально-политическими реформами, позволив потенциальным жертвам оказать помощь самим себе.
Администрация Кеннеди воспринимала как банальную истину некий трюизм, то, что потом станет одной из множества неразрешимых дилемм, связанных с Индокитаем; настоятельное требование одновременного осуществления политических реформ и достижения военной победы создавало порочный круг. Партизаны в широких пределах имели возможность самостоятельно определять степень интенсивности боевых действий, а следовательно, и уровень безопасности, который в краткосрочном плане совершенно не зависел от темпов реформ. Чем меньшим был уровень безопасности, тем деспотичнее становилось сайгонское правительство. А чем больше Вашингтон воспринимал успехи партизан как результат, пусть даже частичный, отставания с проведением реформ, тем больше расширялась свобода маневра Ханоя, тем самым увеличивая давление со стороны Америки на сайгонское правительство, которое Северный Вьетнам жаждал и стремился подорвать. Оказавшись зажатыми между фанатично настроенными идеологами в Ханое и неопытными идеалистами в Вашингтоне, правительство Нго Динь Зьема впало в жестокость и в итоге было сброшено.
Даже политический лидер, в меньшей степени подвластный мандаринским традициям, чем Нго Динь Зьем, счел бы для себя опасным строительство плюралистического демократического общества в разгар партизанской войны, да еще в стране, раздробленной на регионы, секты и кланы. Нехватка доверия была присуща всему этому предприятию Америки, и не столько потому, что ее руководители обманывали общественное мнение, сколько потому, что они обманывали самих себя относительно собственных возможностей, включая предполагаемую, по их мнению, легкость перенесения знакомых институтов в среду иной культуры. В основном администрация Кеннеди претворяла в жизнь вильсонианские аксиомы. Точно так же, как Вильсон полагал, что американское понимание демократии и дипломатии можно привить Европе посредством «Четырнадцати пунктов», администрация Кеннеди стремилась приобщить вьетнамцев к истинно американским правилам самоуправления. Если на Юге можно будет свергнуть деспотов и привести к власти хороших демократов, то конфликт, бушующий в Индокитае, угаснет сам собой.
Каждая новая американская администрация стремилась поставить увеличение помощи в зависимость от проведения реформ. Эйзенхауэр поступил так в 1954 году; Кеннеди добивался того же в 1961 году еще настойчивее, увязывая солидное расширение объемов помощи с предоставлением Соединенным Штатам советнической роли на всех уровнях управления. Как и следовало ожидать, Нго Динь Зьем отказался; лидеры борьбы за независимость редко видят выгоду в опеке. Сенатор Мэнсфидд, посетивший Вьетнам в конце 1962 года, пересмотрел свое прежнее суждение (см. двадцать пятую главу), признав, что правительство Нго Динь Зьема «как представляется, скорее отходит, чем приближается к достижению ответственного перед народом и ответственно действующего правительства»
[943].
Это суждение было верным. И тем не менее ключевой вопрос заключался в том, до какой степени эти условия сложились в результате несостоятельности правительства, наличия культурной пропасти между Вьетнамом и Америкой или из-за разрушительных набегов партизан. Отношения между администрацией Кеннеди и Нго Динь Зьемом ухудшались в течение всего 1963 года. СМИ, славшие информацию из Сайгона, до того всецело поддерживавшие американскую вовлеченность в Индокитае, становились враждебными. Критические замечания не касались целей Америки, как это будет позднее, но ставили под сомнение возможность возникновения демократического некоммунистического Южного Вьетнама при наличии во главе него столь репрессивного лидера, как Нго Динь Зьем. Нго даже стали подозревать в поисках компромисса с Ханоем — того самого курса, за отказ от которого подвергнется осуждению следующий южновьетнамский президент Нгуен Ван Тхиеу.
Окончательный разрыв с Сайгоном был вызван конфликтом между южновьетнамскими буддистами и Нго Динь Зьемом, правительство которого издало распоряжение, запрещающее публичное использование собственных флагов сектам, религиозным группам или политическим партиям. Выполняя приказ, войска обстреляли буддийскую демонстрацию протеста, убив несколько человек в Хюэ 8 мая 1963 года. У протестующих были реальные поводы для жалоб, вскоре подхваченные международными средствами массовой информации, — хотя отсутствие демократии в их число не входило. Буддисты, столь же авторитарные, как и Нго Динь Зьем, отказались назвать условия, на которые должен был бы согласиться Нго, будь у него к этому склонность. В конечном счете, вопрос стоял не столько о демократии, сколько о власти. Парализованное партизанской войной и недостатками собственной деятельности, правительство Нго Динь Зьема на уступки пойти отказалось. Вашингтон многократно усилил давление на Нго Динь Зьема, чтобы заставить его пойти на это, и настаивал на отстранении от власти его брата, Нго Динь Ню, стоявшего во главе сил безопасности. Нго Динь Зьем воспринял этот демарш как силовые игры, имеющие целью отдать его во власть его врагам. Окончательный разрыв произошел 21 августа, когда агенты Нго Динь Ню произвели налет на ряд пагод и арестовали 1400 монахов.
24 августа вновь прибывший посол Генри Кэбот Лодж получил инструкции потребовать от Нго Динь Зьема устранения Нго Динь Ню и передать ему предупреждение, что в случае отказа Соединенные Штаты «должны будут оказаться перед лицом невозможности сохранения у власти самого Нго Динь Зьема»
[944]. Сайгонских военных руководителей следовало официально предупредить, что будущая американская помощь зависит от устранения Нго Динь Ню с поста, а вьетнамские собеседники Лоджа поняли это так, что Нго Динь Зьема следует свергнуть. Кеннеди и Макнамара постоянно повторяли публично, по существу, одни и те же требования. А чтобы генералы поняли намек лучше, им сообщили, что Соединенные Штаты обеспечат их «прямой поддержкой в течение любого переходного периода на случай выхода из строя механизма центрального правительства»
[945]. Южновьетнамским генералам понадобилось почти два месяца, чтобы собрать всю свою отвагу и начать действовать в ответ на подталкивания своих настойчивых союзников. Наконец, 1 ноября они свергли Нго Динь Зьема, убив его и Нго Динь Ню в ходе переворота.
