Теоретически только два варианта стратегии имеют шанс выхода на передний план во время партизанской войны. Один представляет собой целиком оборонительную стратегию, целью которой является лишить противника возможности контроля над населением. Такого рода стратегия предполагает обеспечение практически полной безопасности для достаточного числа населения с тем, чтобы успехи партизан среди остальной его части оказались недостаточными для какой-либо вразумительной политической базы. Генерал Максвелл Тэйлор, по-видимому, имел в виду именно этот вариант стратегии, когда рекомендовал создать цепь анклавов, защищенных американскими войсками, в то время как южновьетнамская армия старалась бы не допустить укрепления четко очерченной коммунистической зоны, не стремясь денно и нощно удерживать каждый заштатный район. Вторым возможным вариантом стратегии являлись бы атаки на цели, которые партизаны вынуждены были бы защищать, такие, как, к примеру, схроны, продовольственные склады и основные места базирования, — например, перерезать «тропу Хо Ши Мина» наземными силами и установить блокаду как северовьетнамских, так и камбоджийских портов, обслуживающих убежища-схроны. Такая стратегия — по крайней мере, концептуально, — не исключено, сделала бы войну на истощение относительно короткой, к чему так стремились американские военные, и вынудила бы в итоге пойти на переговоры для достижения согласованных результатов.
Заведомо не могла сработать стратегия, которую фактически приняла Америка: призрачное обеспечение 100-процентной безопасности на 100 процентах территории страны и попытки измотать партизан операциями по их розыску и уничтожению. Независимо от численности экспедиционных сил, их всегда окажется недостаточно для борьбы с врагом, линии снабжения которого находятся за пределами Вьетнама и у которого имеются обширные лагеря-убежища и железная воля. В конце 1966 года северовьетнамский премьер-министр Фам Ван Донг сказал Гаррисону Солсбери из «Нью-Йорк таймс», что, хотя Соединенные Штаты неизмеримо сильнее в военном отношении, они в конце концов проиграют, так как умереть за Вьетнам готово гораздо больше вьетнамцев, чем американцев, и воевать так долго, сколько потребуется, чтобы продержаться дольше американцев
[949]. Его оценка оказалась верной.
Джонсон решительно отвергал какое-либо «расширение» войны. Вашингтон убедил себя, что четыре государства Индокитая являются самостоятельными образованиями, несмотря на то что коммунисты в течение двух десятилетий трактовали их как единый театр военных действий и проводили скоординированную стратегию применительно ко всем четырем. Более того, оценка Вашингтоном конфликта в более широком международном аспекте заставила его чересчур много думать о возможности китайского вмешательства, не обращая внимания на заявление Линь Бяо о том, что китайские армии не отправятся за рубеж, которое было подтверждено Мао в беседе с американским журналистом Эдгаром Сноу, симпатизировавшим китайским коммунистам. Мао сказал Сноу, что у Китая нет войск за пределами собственных границ и что у него нет намерений сражаться с кем бы то ни было, если на его территорию не будет совершено нападение
[950]. Таким образом, случилось так, что в продолжение двух отдельных войн, отстоящих друг от друга на полтора десятилетия, Америка заплатила соответствующую цену за то, что не воспринимала всерьез китайские заявления: в Корее она проигнорировала китайские предупреждения и отправилась до самой Ялу, спровоцировав китайское вмешательство; во Вьетнаме она проигнорировала заверения китайцев о том, что они не собираются вмешиваться, тем самым заставив отвергнуть единственную стратегию, которая наверняка обеспечила бы ей победу.
Опасаясь китайского вмешательства, будучи преисполненным решимости сохранить возможность ослабления напряженности с Советским Союзом, а также желая поддерживать консенсус вокруг внутриполитической программы создания «великого общества», Джонсон предпочел пойти по пути полумер, которые поставили на карту международный престиж Америки, не позволив достичь поставленных целей. Пытаясь примирить цель нанесения поражения глобальному заговору с желанием избежать глобального конфликта, американская политика смогла только выставить себя на посмешище.
Войны на истощение не получилось, поскольку партизаны были в состоянии выбирать, когда и где сражаться. Воздушные операции против Северного Вьетнама, задуманные для того, чтобы создавать постоянно нарастающую боль, оказались неубедительными, так как транспортная система Северного Вьетнама находилась в рудиментарном состоянии, чтобы можно было что-то разрушить, и совершенно не представляла никакого значения, чтобы стать болевой точкой. Тупиковая ситуация была на руку Ханою — особенно такой тупик, который ограничивался бы территорией Южного Вьетнама и наносил бы тяжкие потери Америке. Все эти разочарования дали толчок росту оппозиции войне внутри Америки — оппозиции, призывавшей прекратить эту самую бомбардировочную кампанию, смысл которой как раз и заключался в том, чтобы убедить Ханой, что он не сможет победить.
Вашингтон пытался доказать, что агрессия не оправдывает себя и что партизанская война вовсе не станет неизбежной тенденцией будущего. Но ему, однако, не удалось понять, как его противник умудрился подсчитать издержки и выгоды. Джонсон полагал, что выход заключается в демонстрации умеренности, в проявлении готовности успокоить Ханой, предложив ему компромисс. Тем не менее все эти действия, по-видимому, скорее вызывали у Ханоя желание проявлять бо́льшую настойчивость и по ходу дела преподать Америке урок, заключающийся в том, что за поражение вследствие проявления умеренности и сдержанности наград не дают. Джонсон же разъяснял цели Америки следующим образом:
«Мы не собираемся стирать с лица земли Северный Вьетнам. Мы не собираемся менять их правительство. Мы не собираемся устанавливать постоянные базы в Южном Вьетнаме… …мы находимся там, потому что пытаемся заставить коммунистов из Северного Вьетнама прекратить стрелять в своих соседей… продемонстрировать, что партизанская война, развязанная одной страной против другой страны, никогда не сможет добиться успеха. …Мы должны продолжать наше дело до тех пор, пока коммунисты в Северном Вьетнаме не поймут, что цена агрессии слишком высока, — и либо согласиться на мирное урегулирование, либо прекратить борьбу…»
[951]
Он хотел, чтобы коммунистические лидеры в Ханое поняли, что «…стоит вам осознать, что военная победа исключается, и отказаться от использования силы, и вы увидите, что мы готовы ответить взаимностью. …Мы хотим почетного мира во Вьетнаме. В ваших руках ключ к этому миру. Вам надо лишь его повернуть»
[952].
