Это была новаторская и, в долгосрочном плане, деморализующая концепция, состоящая в том, что ценой сохранения союза является полная уязвимость всего гражданского населения каждого союзника. Она также была ошибочной. Поскольку, несомненно, готовность Америки пойти на риск ядерной войны ради своих европейских союзников возрастала бы почти прямо пропорционально способности Америки защитить свое гражданское население.
На стороне экспертов были все технические доводы. Но Рейган сумел уловить элементарную политическую истину: в мире ядерного оружия руководители, не предпринявшие никаких усилий по защите своих народов от случайностей, безумных противников, распространения ядерного оружия и целой кучи прочих предсказуемых опасностей, рискуют навлечь на себя гнев и презрение потомков, если катастрофа все же произойдет. То, что на ранних стадиях исследовательской программы нельзя было продемонстрировать максимальную эффективность СОИ, было заложено в самой сложности проблемы; ни один вид оружия не мог бы быть разработан при обязательстве с самого начала соответствовать столь строгим критериям.
Весьма модный аргумент — что любая оборона может быть разбита массовым подавлением — игнорировал тот факт, что подобное массовое подавление не срабатывает сразу. До определенного предела СОИ будет работать почти в соответствии с описаниями Рейгана, а после этого начнется нарастающее падение ее эффективности. Однако, если цена ядерной атаки будет достаточно высока, степень сдерживания путем устрашения возрастет, особенно если нападающий не будет знать, какая из ракет прорвется и к какой цели. В итоге оборонительная система, способная перехватывать весьма значительное количество советских ракет, будет еще более эффективной против намного меньших атак со стороны новых ядерных стран.
Рейган не воспринимал большинство технических критических замечаний, поскольку предлагал СОИ в первую очередь вовсе не из стратегических соображений. Напротив, он предложил ее с точки зрения «либерального» дела, направленного на ликвидацию ядерной войны как таковой. Президент послевоенного времени, посвятивший себя в максимальной степени укреплению американского военного могущества, включая ядерную мощь, одновременно обладал пацифистским ви́дением мира, в котором ядерное оружие запрещено. Избитая фраза Рейгана о том, что «ядерная война никогда не может быть выиграна и никогда не должна начинаться»
[1068], ничем не отличалась от заявленных целей радикальных критиков. Но при всей двойственности его подхода к Советскому Союзу Рейган был до предела серьезен, когда провозглашал и необходимость наращивания военной мощи, и свой пацифизм. Рейган так описал свое отношение к ядерному оружию в своих мемуарах:
«Никто не способен «выиграть» ядерную войну. И тем не менее, пока ядерное оружие существует, всегда будут присутствовать риски его применения, а как только первый ядерный заряд будет запущен, кто знает, чем все это кончится?
И потому моей мечтой становится мир, свободный от ядерного оружия…»
[1069]
Личное неприятие Рейганом ядерной войны подкреплялось его верой в буквальность библейского пророчества об Армагеддоне. Я слышал, как однажды он излагал эти свои взгляды примерно таким же образом, как описывает биограф:
«Словно рассказывая сцену из кинофильма, он поведал устрашающий эпизод из описания Армагеддона, когда армия, вторгшаяся с Востока и насчитывающая 200 миллионов человек, гибнет от чумы. Рейган полагает, что «чума» представляет собой пророчество ядерной войны, когда «глаза сожженные выпадают из глазниц, а волосы отваливаются от тела и т. п.». Он верит, что этот отрывок конкретно описал Хиросиму»
[1070].
Ни один из участников движения за мир не смог бы осудить ядерное оружие более красноречиво, чем это сделал Рональд Рейган. 16 мая 1983 года он объединил заявление о развертывании межконтинентальных ракет MX с выражением самой искренней надежды на то, что в какой-то момент этот процесс можно будет обратить вспять и что все ядерное оружие будет ликвидировано:
«Я не могу поверить, что наш мир способен будет существовать и после нашего поколения, и при будущих поколениях. И это с нацеленным с обеих сторон друг на друга такого рода оружием. А при этом когда-нибудь каким-нибудь идиотом или маньяком или в результате какого-нибудь случая не будет запущена такая война, которая может подвести черту под существование всех нас»
[1071].
Когда Рейган выдвинул свою СОИ, это было сделано языком столь же страстным, сколь и нестандартным, даже притом что этот текст прошел через сито бюрократического «процесса проверки», без которой не проходит ни один документ от всех президентов. В случае если бы переговоры по контролю над вооружениями чересчур затянулись, Америка покончила бы в одностороннем порядке со страхом перед ядерной опасностью, приступив к созданию СОИ. Американская наука, как полагал Рейган, сделала бы ядерное оружие устаревшим
[1072].
На советских руководителей рейгановские призывы морального порядка впечатления не произвели, но они обязаны были всерьез принять во внимание американский технологический потенциал и стратегические последствия от введения в действие пусть даже не вполне совершенной системы обороны. Точно так же, как и 14 лет назад, когда Никсон сделал предложения по ПРО, советская реакция оказалась прямо противоположной той, какую предсказывали сторонники контроля над вооружениями; СОИ помогла открыть двери к контролю над вооружениями. Советы вернулись на переговоры по контролю над вооружениями, которые прервали в связи с проблемой ракет средней дальности.
Критики утверждали, что Рейган вел себя цинично, а нарисованные им перспективы ликвидации ядерного оружия являются лишь прикрытием его усилий по подстегиванию гонки вооружений. Рейган, однако, был кем угодно, только не циником, и выражал оптимистическую веру любого американца в то, что все необходимое также вполне достижимо. И действительно, все наиболее красноречивые его высказывания по поводу уничтожения ядерного оружия были произнесены спонтанно.
Так возник парадокс, суть которого в том, что тот самый президент, который сделал так много для модернизации американского стратегического арсенала, также внес крупнейший вклад в объявление его незаконным. Противники или союзники, воспринимавшие буквально все то, что Рейган заявлял публично относительно ядерного оружия, а в частном порядке по поводу неминуемости Армагеддона, могли только сделать вывод, что имеют дело с президентом, который в высшей степени неохотно готов прибегнуть к тому самому оружию, на котором была выстроена вся оборонная мощь Америки.
