Книга Дипломатия, страница 48. Автор книги Генри Киссинджер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дипломатия»

Cтраница 48

Меттерних счел бы это ересью, но Фридрих Великий аплодировал бы умелому применению учеником его собственной аргументации в отношении захвата Силезии.

Бисмарк подвергал европейский баланс сил такому же хладнокровно-релятивистскому анализу, как и внутригерманскую ситуацию. В разгар Крымской войны Бисмарк так обрисовал основные варианты возможностей, открывавшихся перед Пруссией:


«У нас есть три угрозы: 1) Альянс с Россией, и бессмысленно клясться на каждом шагу, что мы никогда не пойдем вместе с Россией. Даже если бы это было правдой, нам необходимо сохранить за собой возможность использовать это как угрозу. 2) Политика, при которой мы бросаемся в объятия Австрии и компенсируем себя за счет коварной [Германской] конфедерации. 3) Сдвиг кабинета влево, в результате чего мы станем вскоре такими «западниками», что полностью переиграем Австрию» [170].


В той же самой депеше перечисляются как одинаково обоснованные возможности для Пруссии: альянс с Россией против Франции (предположительно, на базе общности консервативных интересов), договоренность с Австрией, направленная против второстепенных немецких государств и сдвиг во внутренней политике в сторону либерализма, направленный против Австрии и России (предположительно, в сочетании с Францией). Подобно Ришелье, Бисмарк не чувствовал себя чем-то связанным в выборе партнеров и был готов вступить в союз и с Россией, и с Австрией, и с Францией; выбор зависел целиком и полностью от того, что лучше могло бы послужить прусскому национальному интересу. Будучи убежденным противником Австрии, Бисмарк был готов воспользоваться договоренностью с Веной ради соответствующей компенсации в Германии. И хотя во внутренних делах он был архиконсервативен, Бисмарк не видел никаких препятствий для сдвижения прусской внутренней политики влево, если это соответствовало целям внешней политики. Поскольку внутренняя политика тоже была инструментом его реальной политики.

Попытки нарушить баланс сил, конечно, предпринимались даже в золотые дни действия системы Меттерниха. Но в таком случае прилагались все усилия для того, чтобы легитимизировать эту перемену посредством европейского консенсуса. Система Меттерниха скорее склонялась к поправкам, принимаемым на европейских конгрессах, чем к внешней политике угроз и угроз ответных действий. Бисмарк был бы последним человеком, если бы отрицал эффективность морального консенсуса. Но для него это был лишь один из элементов власти среди множества других. Стабильность международного порядка зависела именно от этого нюанса. Оказывать нажим ради перемен, даже не пытаясь хотя бы на словах возносить хвалу существующим договорным отношениям, общим ценностям или «Европейскому концерту», означало произвести некую дипломатическую революцию. Со временем превращение силы в единственный критерий станет побудительным мотивом для гонки вооружений и политики конфронтации всех стран.

Взгляды Бисмарка оставались сугубо академическими, пока ключевой элемент венского урегулирования — единство консервативных дворов Пруссии, Австрии и России — оставался в неприкосновенности, и пока сама Пруссия не осмелилась расколоть это единство. Священный союз распался неожиданно и весьма быстро после Крымской войны, когда Австрия, выйдя из искусной анонимности, при помощи которой Меттерних спасал от кризисов свою шатающуюся империю, объединилась, после больших колебаний, с противниками России. Бисмарк тотчас же понял, что Крымская война вызвала дипломатическую революцию. «День расплаты, — говорил он, — обязательно настанет, даже если пройдет несколько лет» [171].

Действительно, наиболее важным документом, относящимся к Крымской войне, была депеша Бисмарка с анализом ситуации по окончании войны в 1856 году. Характерно, что эта депеша демонстрировала совершеннейшую гибкость дипломатического метода и отсутствие угрызений совести при изыскании любых возможностей. Немецкая историография дала бисмарковской депеше меткое имя: «Prachtbericht», или «образцовый отчет». В силу того, что в нем была сведена воедино вся суть реальной политики, хотя это и было слишком смело для его адресата, прусского премьер-министра Отто фон Мантойфеля, о чем свидетельствуют его многочисленные пометки на полях, указывающие на то, что он далеко не был убежден этим отчетом.

Бисмарк начинает его с описания исключительно благоприятной позиции, в которой оказался Наполеон III после окончания Крымской войны. Теперь, как он отмечал, все государства Европы будут стремиться к дружбе с Францией, и ни у одной не будет таких шансов на успех, как у России:


«Союз между Францией и Россией настолько естествен, что его не следует допускать. …До настоящего времени прочность Священного союза… разводила оба эти государства врозь, но со смертью царя Николая и роспуском Священного союза Австрией ничто не мешает естественному сближению двух государств, не имеющих никаких конфликтных интересов» [172].


Бисмарк предсказал, что Австрия, загнав себя в ловушку, уже не сможет из нее выбраться, так как ускорит сближение царя с Парижем. Поскольку для сохранения поддержки своей армии Наполеону III потребуется какой-нибудь вопрос, который даст ему возможность немедленно «изыскать не слишком спорный или несправедливый предлог для интервенции. Италия идеально подходила для этой роли. Амбиции Сардинии, память о Бонапарте и Мюрате дают достаточные оправдания, а ненависть к Австрии облегчит путь» [173]. Разумеется, так и случилось три года спустя.

Как следует Пруссии позиционировать себя в свете неизбежности скрытого франко-русского сотрудничества и вероятности франко-австрийского конфликта? Согласно системе Меттерниха, Пруссия должна была бы усилить союз с консервативной Австрией, укрепить Германскую конфедерацию, установить тесные связи с Великобританией и попытаться отлучить Россию от Наполеона III.

Бисмарк один за другим опровергает каждый из этих вариантов. Сухопутные войска Великобритании слишком незначительны, чтобы применить их против франко-русского альянса. В итоге основное бремя борьбы будут нести Австрия и Пруссия. Германская конфедерация отнюдь не добавит какой-то реальной дополнительной силы:


«При помощи России, Пруссии и Австрии Германская конфедерация, возможно, и не распадется, поскольку будет верить в победу даже без посторонней поддержки. Однако в случае войны на два фронта на востоке и на западе те государи, которые не находятся под контролем наших штыков, попытаются спасти себя, объявив нейтралитет, если только не выступят на поле боя против нас…» [174]


Хотя Австрия в течение более чем одного поколения была основным союзником Пруссии, теперь она представлялась в глазах Бисмарка довольно неподходящим партнером. Она стала главным препятствием расширения Пруссии: «Германия слишком мала для нас двоих… и пока мы распахиваем одно и то же поле, Австрия является единственным государством, за счет которого мы можем постоянно получать выгоду, но и из-за которого мы можем нести постоянные убытки» [175].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация