Мадам Даррас вышла из автобуса и перешла через улицу к магазину кооператива. Зачем она солгала? Но имя Филомены само слетело у нее с языка, и ей сразу вспомнилась подруга детства, вспомнились ее черные как смоль волосы и звонкий, заливистый смех. Филомене она открыла тайну семьи Обанель – однажды поздно ночью, когда им полагалось спать. Им обеим было лет двенадцать или тринадцать. Полин сразу же пожалела о своих словах и некоторое время жила в страхе, что Филомена разболтает ее тайну, но та смолчала.
– Я только что разговаривал по телефону с доктором Буве, – сообщил Верлак Полику, когда Шельфер и Каром ушли. – Он уверен, что остановка сердца у Сюзанны Монмори спровоцирована кем-то из больничного персонала.
– Прискорбно слышать, – отозвался Полик. – Но ведь она могла произойти и сама собой, разве нет?
– Могла, но в тот день ей заметно полегчало, – объяснил Верлак. – Даже тот молодой полицейский из Эльзаса это заметил. Он сказал, что видел, как мадемуазель Монмори открыла глаза и пожала руку своему отцу.
Полик на кратчайший миг опустил веки.
– В таком случае опросим весь персонал. Я обращусь к родным покойной за разрешением на проведение вскрытия.
– Хорошо. А еще нам нужен Эдмон Мартан, и как можно скорее, – продолжал Верлак, – хотя почти невозможным кажется, чтобы он сумел замаскироваться и раздобыть бейдж с именем кого-нибудь из сотрудников больницы.
– Родные Мартана искренне удивились, узнав, что он в Провансе, – сообщил Полик. – Насколько им было известно, он собирался на родину к Рождеству, не раньше. Известие потрясло их.
Верлак поднялся и начал мерить шагами свой кабинет.
– Зачем кому-то могло понадобиться скрывать от родных свой приезд на родину?
– Может, по той причине, что он собирался на родину, чтобы изнасиловать и попытаться убить свою бывшую подружку? – предположил Полик.
– Он считается невиновным, пока не доказано обратное, – сказал Верлак. – Хотя и значится в моем списке подозреваемых под первым номером. А если он и вправду в отпуске, с какой стати ему держать это в секрете от родных?
– Потому, что он вместе с тем, кто не нравится его родным?
Верлак кивнул:
– Вполне возможно. Вы не против, если я выкурю сигару?
– Нет, – заулыбался Полик. – Я никому не скажу.
– Окно я открою, но если мадам Жирар унюхает… – Верлак сел, достал из кожаного футляра «двойную корону»
[17] и закурил. – Скажите, какую женщину родные Мартана могли бы счесть «не парой» ему? Вы же виделись с ними прошлым вечером.
– Девушку из рабочего класса они точно не одобрят, – рассудил Полик. – Семья Боннар знакома с Мартанами. Оливье предупредил меня, какие они снобы, что и подтвердилось во время нашей встречи вчера вечером. Вдобавок вино у них никуда не годится.
Верлак засмеялся:
– Знаю, знаю! Однажды я купил его и больше ни за что не куплю. Послевкусие отсутствует как таковое… А женщину старше самого Эдмона? Или замужнюю?
– Возможно, эти тоже не подойдут, – ответил Полик. – Ален опять сидит на телефоне, пытается получить доступ к банковским выпискам Эдмона Мартана, чтобы выяснить, в каких отелях он бронировал номера, где брал машины напрокат и тому подобное.
– А этот список фамилий… – заговорил Верлак, дымя сигарой и кивая на копию списка, составленного Жюлем Шельфером. – Даже если Эдмон Мартан не насиловал свою бывшую подружку и она умерла по естественным причинам, побеседовать со всеми перечисленными в этом списке нам все равно придется. Нельзя ли освободить этого паренька из Эльзаса от дежурств и прикрепить к нашей следственной группе? Пусть в качестве первого задания организует допросы больничного персонала.
– Сейчас все улажу.
В дверь постучали.
– Войдите! – отозвался Верлак, пряча сигару под стол и махая рукой в тщетной попытке выгнать дым в распахнутое окно.
– Пахнет приятно, – отметил Ален Фламан, входя в кабинет. – Не беспокойтесь, мадам Жирар нет на месте.
– Ну и слава богу, – сказал Верлак. – Вам удалось договориться с полицией Квебека?
– На этот раз – да. Один из тамошних офицеров эмигрировал из Парижа несколько лет назад, обзавестись акцентом еще не успел. Но они оказались формалистами и педантами и не пожелали выдать мне информацию. Заявили, что нам придется запросить ее «по официальным каналам».
– Merde! – выпалил Верлак. – А вы что?
– Решил действовать в обход и позвонил прямо в банк Эдмона Мартана.
Верлак уставился на офицера, вскинув брови.
– Откуда вы знаете, в каком банке у него счет?
– А я снова созвонился с его соседом по квартире, и он любезно сообщил мне эти сведения. Мартан задерживает плату за жилье. На этот раз мне удалось понять, что говорит его сосед.
Верлак и Полик рассмеялись.
– Браво, Ален, – кивнул Верлак. – И что же вы сумели узнать в банке?
Фламан шагнул вперед и протянул судье несколько только что отпечатанных листов бумаги.
– Эдмон Мартан сейчас на круизном судне, которое отплыло из Тулона в воскресенье, третьего сентября. Сегодня вечером оно возвращается.
Вцепившись обеими руками в край стола, Верлак встретился взглядом с Поликом.
– Нелегко находиться в Средиземном море и в Эгюийе одновременно, – произнес Полик.
Фламан кашлянул.
– Разве что сесть на корабль во время одной из промежуточных стоянок – к примеру, в Генуе в среду вечером.
Глава 10
«Джуди-круиз»
– Правильно, – кивнул Верлак. – Ален, сможете остаться здесь, связаться с капитаном этого круизного судна и попросить задержать Эдмона Мартана на борту, пока мы не прибудем в Тулон? Независимо от того, виновен он или нет, Мартану необходимо сообщить о смерти Сюзанны Монмори.
– Слушаюсь, шеф.
– Пусть нас отвезет кто-нибудь из офицеров, – продолжал Верлак, обращаясь к Полику. – До Тулона не меньше часа езды, а судно пристанет через полтора часа. – Он взглянул на распечатки, принесенные Фламаном. – А это мы возьмем с собой. Для себя распечатайте другие.
– Без проблем, – отозвался Фламан, уже направляясь к двери.
– «Джуди-круиз»… Странное какое название. – Верлак надел очки для чтения и взял распечатки. – Вроде бы обычно круизные суда называют «Восход» или каким-нибудь оттенком морской воды… разве нет?
В коридоре им встретился Жюль Шельфер. Полик отвел его в сторону и поручил организовать допросы сотрудников больницы в понедельник утром.
– Кто нас повезет? – спросил Верлак и тут же увидел стоящего у кофемашины Роже Карома: судя по жестикуляции и хохоту слушателей, он рассказывал очередной анекдот четырем офицерам, обступившим его.
