– Это вы, мадемуазель Бонне? – раздался за спиной женский голос.
Обернувшись, Марин увидела пожилую даму с седыми волосами, здоровым румянцем и ясными голубыми глазами.
– А-а, мадам Жубер! – заулыбалась Марин. – Как поживаете?
– Ох, ни минуты покоя! – обмахиваясь ладонью, ответила Филомена Жубер. – У нас сегодня три свадьбы, так что мы, как видите, ужасно заняты цветами! Да нет же, Констанс, лилии не туда!
Мадам Жубер жила по соседству с Марин, из их окон открывался один и тот же вид на двор, отделяющий улицу, где жила Марин, от улицы Кардиналь.
– Как дела у месье Жубера? – поинтересовалась Марин.
– Семьдесят три года – и все еще работает! – посетовала мадам Жубер. – Из типографии его не выманишь даже всем чаем, какой только найдется в Китае! Подумать только, а кое-кто во Франции собирается уходить на пенсию в шестьдесят!
Марин улыбнулась, зная, что мадам Жубер имеет в виду партию социалистов и их сторонников. Любимая мозоль Антуана Верлака.
– Если месье Жубер все еще работает, это даже хорошо, что у вас много дел в церкви и в хоре, – заметила Марин.
– Ох уж эта мне церковь! Я знаю ее, как будто сама построила!
Марин улыбнулась, отмечая, как интересно мадам Жубер переиначила старинную прованскую поговорку.
– Вас крестили в этой же церкви? – спросила она.
– О господи, нет! Это происходило далеко от Экса.
– На севере? – предположила Марин.
– Да, в Ронь!
Марин стоило немалого труда не рассмеяться. Название Ронь носил городок в тридцати минутах езды на север от Экса. А Марин, упоминая про север, имела в виду Нормандию или Бретань.
– В Экс я переехала, когда вышла замуж, – продолжала мадам Жубер. – Констанс! – Филомена Жубер воинственно подбоченилась, увидев, как ее помощница ставит перед кафедрой не тот букет белых роз. – Мне пора, мадемуазель Бонне, – спохватилась она. – Может, в одну из суббот мы украсим церковь и для вас, а?
Марин отважно улыбнулась, стараясь не думать о горошине в левой груди и об Антуане Верлаке, которому ненавистен институт брака.
– Может быть, – негромко ответила она.
– Пожалуй, на этот раз попробую эфиопский.
– В дополнение к вашему обычному итальянскому, так? – спросила Магали.
– Сегодня я не прочь рискнуть, – пояснил Жюль, любуясь Магали в футболке с глубоким вырезом и облегающих джинсах. Он уже привык к обилию черного цвета, которому она, видимо, отдавала предпочтение: к черной подводке для глаз, черному лаку для ногтей и темно-красной губной помаде, которая казалась почти черной. Разглядев крошечную бриллиантовую пуссету в левой ноздре Магали, Жюль пришел к выводу, что и она удивительно подходит к длинному тонкому носу девушки. Его матери это не понравится, но их отношения пока на такой стадии, что думать об этом слишком рано. Пока что все разговоры Жюля и Магали вращались вокруг погоды и кофе.
– Работаете сегодня? – спросила Магали, придвигая Жюлю сахарницу.
– Ага, – кивнул он. – Зато по воскресеньям свободен. А вы? – Жюль надеялся, что вопрос получился не слишком заинтересованным.
– И мы по воскресеньям закрыты. Тем лучше для меня – в воскресенье я хожу к мессе.
Жюль размешал в кофе пакетик коричневого сахара и уставился на Магали, не зная, что сказать.
Рассмеявшись, Магали отошла к другому столику.
– Какие доверчивые эти эльзасцы! – крикнула она Жюлю через плечо, приняла следующий заказ, по обыкновению подмигнула и ушла в кафе. Жюль допил свой эспрессо, помахал на прощание, оставил деньги на столике и зашагал по улице Шабрье. Хорошо бы пригласить Магали в воскресенье на свидание, думал он: можно было бы сходить на пляж или съездить в Марсель на выставку. Он понятия не имел, что ей могло бы понравиться. До самого Дворца правосудия он обдумывал свидание и к тому моменту, как толкнул дверь, успел убедить себя, что с приглашением ничего не выйдет – они же едва знакомы.
Приближаясь к большой комнате на втором этаже, где размещались шестеро офицеров, комиссар Полик и мадам Жирар, секретарь судьи, Жюль услышал громкие голоса и, кажется, всхлипы. Он ускорил шаг и сквозь застекленную дверь увидел, как Роже склоняется над каким-то пожилым мужчиной, сидевшим на скамье у стены.
– Вот увидите, ваша жена вернется уже сегодня, – убеждал его Роже, потом перевел взгляд на Жюля и закатил глаза. – Как и в прошлый раз, – и он подмигнул Жюлю.
– В прошлый раз она уходила на несколько часов, – всхлипнул мужчина. – А не на всю ночь.
– На всю ночь? – переспросил Жюль.
Роже отмахнулся от него.
– Все в порядке, офицер Шельфер, – заговорил он внушительным тоном, слишком вежливо и профессионально для Роже Карома.
Не слушая Роже, Жюль присел, заглядывая в лицо плачущего мужчины.
– Когда пропала ваша жена? – мягко спросил он.
Тяжело вздохнув, его собеседник ответил:
– Как я понимаю, она ушла вчера сразу после обеда. Я вышел из квартиры в час сорок пять и вернулся на работу, а когда снова пришел домой в половине шестого, грязная посуда, оставшаяся после обеда, по-прежнему стояла в раковине. А Полин обычно моет посуду сразу же!
Жюль перенес вес с ноги на ногу, стараясь не обращать внимание на преувеличенно тяжкий вздох Роже.
– Значит, ваша жена никогда прежде так не делала?
Незнакомец поднял на Жюля взгляд покрасневших, опухших от слез глаз.
– Нет, конечно же, – тихо выговорил он.
Жюль поднялся и положил руку на плечо старику. Потом шепнул Роже:
– Дело серьезное.
Дверь кабинета открылась, Роже метнул в Жюля взгляд, в котором ясно читалось «только не это!». Верлак вышел из кабинета и обратился к офицерам:
– Я говорил по телефону и услышал, что кто-то плачет. Что происходит?
Роже состроил гримасу, кивнув в сторону месье Дарраса.
– Месье Даррас. – Верлак присел, обращаясь к старику. – Я судья Верлак. Что случилось? Ваша жена опять пропала?
В присутствии juge d’instruction
[21] месье Даррас немного успокоился и кивнул.
– Да. Насколько я могу судить, она ушла вчера днем. И не вернулась. С собой она взяла сумочку – большую розовую, от «Лоншана», которую я подарил ей на день рождения. Только сумочку, и больше ничего: чемоданы и дорожные сумки остались в стенном шкафу. Соседи говорят, что Коко, наш пудель, лаял чуть ли не весь день.
– Вы ведь приносили комиссару Полику фотографию мадам Даррас?
Месье Даррас кивнул. Верлак выпрямился и сказал Роже:
