– Прошу вас, судья. – Она отступила в сторону, пропуская его. – Но доктор Шарнэ, к сожалению, вчера вечером уехал в отпуск. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– В прошлый четверг доктор Шарнэ навещал в больнице пациентку…
Секретарь посмотрела на него как на недоумка.
– Доктор Шарнэ регулярно навещает своих пациентов в больнице, судья.
– Да, так я и думал, мадам?..
– Блан.
– Мадам Блан, – продолжал Верлак. – Мы опрашиваем всех сотрудников больницы, которые заходили в палату к этой пациентке, поскольку во время пребывания там она скончалась. Доктор Шарнэ не был ее лечащим врачом, поэтому я хотел бы узнать, почему он навещал ее.
Если секретарь и смутилась, то лишь на долю секунды.
– Доктор Шарнэ – отоларинголог.
– Что, простите?..
– Специалист по болезням ушей, носа и горла. Вполне возможно, эта пациентка обращалась к нему.
Верлак кивнул.
– Можно взглянуть на список его пациентов, мадам Блан?
– Можно.
– Благодарю, – кивнул Верлак, которого не покидало ощущение, что он ступает по минному полю.
– На следующей неделе, – продолжала она. – Когда врач вернется из отпуска.
– А где он?
– Врач? – уточнила секретарь. – Если не ошибаюсь, в… Ардеше.
Верлак многозначительно посмотрел на нее.
– Мадам, я – судебный следователь, – объяснил он. – И я мог бы…
– Cher monsieur, – перебила она, – мне все равно, кто вы. Прошу вас отнестись с уважением к моим обязанностям хранительницы записей доктора Шарнэ, пока он в отъезде. Вы сможете увидеть их с разрешения самого доктора, на следующей неделе.
Верлак хотел было ответить, как вдруг зазвонил его мобильник. Извинившись, он увидел на экране номер Бруно Полика и ответил на звонок:
– Да, Бруно?
– Извините, если помешал, шеф. Но у нас плохие новости.
– Слушаю.
– Мы нашли труп мадам Даррас. Она умерла несколько дней назад.
– Ясно, – ответил он, взглянув на секретаря, которая поливала цветок на своем столе и, похоже, разговаривала с ним. – Сейчас приеду. Где вы?
Повесив трубку, он объяснил мадам Блан:
– Мне надо идти, но я вернусь – не важно, даст доктор Шарнэ разрешение изучить список его пациентов или нет. Благодарю за вашу… за ваше…
– Всего хорошего, судья, – быстро ответила она и прошла через комнату, чтобы открыть перед ним дверь. – Я передам доктору, что вы заходили.
Глава 16
История любви
Боннары сидели за деревянным кухонным столом длиной двенадцать футов. Там же, в кухне, находились Антуан Верлак, Бруно и Элен Полик.
– Если хочется поплакать, сынок, – не стесняйся, – сказал Оливье Боннар Виктору, положив ему руку на плечо.
– Пап, отстань! – буркнул Виктор, вскочил и отошел от стола так поспешно, что чуть не опрокинул свой стул.
– Что такого я сказал? – спросил Оливье.
Элиза Боннар вздохнула и кивнула в сторону Элен Полик:
– А-а…
Оливье однажды уже обсуждал с женой влюбленность Виктора в Элен и теперь почувствовал себя глупо и понял, что ему снова придется извиняться перед сыном. Или просто сделать вид, будто ничего и не было? Притвориться, что они с Элизой понятия не имеют, в кого он влюблен?
– Оливье! – окликнула мужа Элиза. – Бруно задал тебе вопрос.
– Понимаю, на носу сбор винограда, – повторил Полик, – но нам все-таки придется огородить часть виноградника как место преступления. Это ничего?
Оливье Боннар пожал плечами:
– Сенсо дает большой урожай, так что ничего страшного. Конечно, всегда обидно терять виноград, но тут уж ничего не поделаешь.
– Мы постараемся нанести как можно меньше ущерба, – пообещал Полик. – Жаль, что вчерашний дождь смыл все отпечатки ног и следы шин, если они были.
– Что с ней случилось? – спросил Оливье.
Верлак придвинулся к столу.
– Кто-то ударил ее по голове камнем. Мы пока не знаем, произошло ли это на винограднике или ее труп каким-то образом доставили туда. Выяснится при вскрытии.
– Ну надо же! – воскликнула Элиза. – У нас!
– А сумочка? – вспомнила Элен Полик.
Бруно Полик повернулся к жене и похлопал ее по плечу.
– Бумажник пропал, так что есть вероятность, что это было убийство с целью ограбления.
– Вы только подумайте! – ужаснулась Элиза. – Убивать старуху из-за денег!
Полик и Верлак переглянулись. Оба думали об одном и том же человеке – Дидье Руэре, который три года назад напал на пожилую женщину в Эксе, чтобы отнять у нее сумку. Женщина выжила, Руэра посадили, но скоро он должен был освободиться, если еще не освободился.
Дверь кухни открылась, вошел старик в клетчатом шерстяном берете.
– Папа! – воскликнул Оливье Боннар.
Старик обвел взглядом сидящих за столом.
– В чем дело? У вас собрание?
– Вроде того, – ответил Оливье. – Мы встретили Элен и ее мужа – ты его знаешь, Бруно… и как раз обсуждали…
– Проект строительства гипермаркета в Ронь, – нашлась Элиза. – А комиссар Полик и его коллега дали нам дельные советы, как добиться прекращения строительства.
– Хорошо, хорошо, – закивал Альбер Боннар. – Ну а я схожу на виноградник, посмотрю, как там дела.
Оливье вскочил.
– Я с тобой, папа.
Элиза Боннар беззвучно, одними губами произнесла слово «Альцгеймер», повернувшись к Верлаку, и тот слегка кивнул, показывая, что понял ее. И задумался о мадам Даррас, труп которой, найденный среди лоз, уже лежал в морге Экса. Она, вероятно, страдала той же болезнью.
– Как знаешь, – отозвался Альбер Боннар.
Оливье и старик ушли, а Элиза объяснила:
– Слава богу, Альбер подолгу спит днем. Он все проспал. Я боялась, что он услышит, как во двор въезжает «скорая», но он даже не проснулся. Правда, сирену они включать не стали, ведь она уже…
– Наверное, он расстраивается из-за краж вина, – предположил Бруно Полик.
Элиза пожала плечами:
– Как ни странно, потерю вина он пережил легче, чем мы ожидали. Даже как-то сказал нам, что уж лучше французский вор, чем немецкий.
– Немецкий? – удивилась Элена.
– Он постоянно вспоминает войну, – пояснила Элиза. – То и дело говорит о ней. Он был совсем маленьким, когда его дядю Бертрана убили, потому что он был un résistant
[30]. А теперь, вместе со старческой деменцией, воспоминания начинают возвращаться.
