Виктор поставил сумку на землю и вынул из нее две бутылки вина.
– Дед! – окликнул он Альбера. – А шары?
Реми сел за руль и опустил стекло в окне.
– Мы собрали все, что смогли, – шепотом обратился он к Оливье, высунувшись в окно. – Но кое-кто вино уже выпил. А я – нет, не беспокойтесь. Все, что было у меня, я вам возвращаю.
Оливье положил руку ему на плечо.
– Спасибо вам, Реми. Оставьте себе несколько бутылок.
– Что?.. Нет-нет, что вы! Рад был помочь.
Оливье обошел фургон сзади и увидел, что Верлак, Элен, Бруно и Виктор быстро выгружают вино, а Тебо наблюдает за ними, скрестив руки. Когда разгрузка закончилась, Оливье постучал по кузову фургона и пожелал: «Удачной вам игры!» Реми помахал им в окно, и Оливье услышал, как его отец громко жалуется на Жан-Филиппа, который якобы жульничал во время предыдущей партии.
– К ужину привезу его обратно! – пообещал Реми, выезжая в ворота поместья Боклер.
– Месье Тебо, – Оливье Боннар пожал руку эксперту. – Не знаю, как вас благодарить!
– Пустяки.
– Может быть, останетесь на ужин? – взволнованно спросила Элиза.
– Благодарю, но нет, хочу успеть на экспресс до Парижа. – Тебо улыбнулся и добавил: – Сегодня у меня поздний ужин с моим редактором.
– Вы пишете книгу о винах? – спросил Оливье.
– Издаю свои мемуары.
Верлак с улыбкой посмотрел на Тебо.
– Ого! Обязательно купим вашу книгу, когда она выйдет, – пообещала Элиза. – Как она называется?
Эксперт по винам поправил галстук-бабочку.
– «Исповедь винного вора».
Верлак усмехнулся.
Тебо сделал вид, что не заметил.
– Права на экранизацию уже проданы, – добавил он. – По книге будут снимать сериал для «Канал плюс».
Элиза захлопала в ладоши.
– Вот здорово! А кто сыграет вас? Ой, я прямо вижу в этой роли Ромена Дюриса! Или даже Гийома Кане…
Глава 25
Транжира
– Странно… – сказал Верлак, когда они возвращались с виноградника к дому. – У нас в работе два дела, и в обоих фигурируют пожилые люди с деменцией.
– И оба помнят войну, – добавил Полик. – Прямо как мой дед. Чем дальше прогрессировала болезнь, тем больше он жил давним прошлым.
– Но какое отношение старческая деменция и Вторая мировая война имеют к смерти мадемуазель Монмори и мадемуазель Дюран, я не понимаю, – заключил Верлак.
– А может, эти дела никак не связаны между собой, вот и все.
С лоз свисали тяжелые грозди винограда, прячась под плотными зелеными листьями. Глядя на них, Полик вспоминал, как собирал урожай на винограднике своего отца и постоянно боялся, что отрежет себе палец, срезая грозди с веток.
Небо было ярко-голубым, вновь началась жара. Верлак пнул комок ржаво-красной почвы – сухой, будто и не было недавних дождей.
– Скоро начнут убирать, – заметил он.
– Да, теперь уже со дня на день, – кивнул Полик. – Странно, что Оливье настолько спокоен. Обычно перед сбором урожая он весь на нервах.
– А Элен не раздражает то, что она вынуждена работать на чужом винограднике? – спросил Верлак.
Полик кивнул.
– Раздражает с недавних пор. Раньше все было в порядке, а теперь, похоже, до Элен дошло, что собственного виноградника у нее не будет никогда. Рано или поздно Виктор станет новым виноделом в Боклере, он увлечен этой работой, у него талант. Когда Элен только начинала, она подумывала купить небольшой участок в Лангедоке, но даже там уровень цен теперь недоступен простым смертным.
Верлак остановился и обвел взглядом ряды лоз.
– Кажется, я не знаю другого ремесла, в котором приходилось бы принимать во внимание столько внешних факторов, чтобы произвести продукт, который стоит попробовать. Виноделы должны столько всего учесть – географическое положение, геологические особенности, состав почвы, рельеф, историю, традиции…
– И тенденции, – добавил Полик.
– Да, вы правы, еще моду и тенденции. Не говоря уже о более сложных науках – химии, биологии, энологии… Я всегда поражаюсь этому, слушая, как виноделы говорят о своей работе.
– И вина зачастую отражают характер винодела, – заметил Полик. – Вина Элен живо напоминают мне ее саму – мягкую и вместе с тем непредсказуемую и упорную.
Верлак кивнул.
– Однажды я видел документальный фильм о виноделии, где брали интервью у отца и дочери – оба они производят вина в Бургундии. Там был один душещипательный момент с откровенным разговором, в котором дочь обвиняет отца в холодности и равнодушии, но не говорит об этом напрямую, а словно дает оценку его винам – мол, они холодные, их вкус трудно прочувствовать. И плачет при этом навзрыд.
Некоторое время они шли молча. Антуан Верлак думал о том, как и когда вызвать на откровенный разговор своих родных – так, как сделала девушка-винодел из Бургундии в винных погребах своего отца. А Бруно Полик думал об Элен и ее винах и вспоминал день, когда влюбился в нее.
– Одна тайна раскрыта, осталось еще три, – снова заговорил Верлак, когда они вошли в калитку, ведущую во двор Боннаров. И рассказал Полику о мозаичных полах, которые прятал у себя в саду Леридон.
– Римские полы? – переспросил Полик. – Неудивительно, что он скрывал находку. Весь его ремонт теперь пойдет псу под хвост.
– Именно, – подтвердил Верлак. – Вот как бывает: находишь произведение искусства, которому нет равных, а оно не радует, а превращается в обузу. Кстати, я как раз подумал о вашем отце… Он по-прежнему увлечен историей Древнего Рима?
– Еще как! – ответил Полик. – Нашел недавно очередную римскую монету у друга. Так вы думаете?..
– Он не мог бы взглянуть на мозаику Леридона?
– Конечно, пока муниципалитет не огородил ее.
– Я уже спрашивал у Леридона, и он согласился, так что привозите отца, когда вам будет удобно, только не тяните.
– Как хорошо, что кража вина у Боннаров оказалась, в сущности, даже не кражей, – со смехом продолжал Полик. – И теперь мы знаем, что между убийством мадам Даррас и пропажей вин нет никакой связи.
– Осталось только убедиться, что смерть мадам Даррас никак не связана с убийством мадемуазель Монмори и мадемуазель Дюран, – кивнул Верлак. Он вдруг вспомнил, что Марин так и не смогла связаться с ее пожилой соседкой, Филоменой Жубер. – Как прошла встреча с бывшим парнем Жизель Дюран?
– Прекрасно, – ответил Полик. – Он страстный поклонник «Ситроенов DS» и немного поэт.
Верлак улыбнулся.
– А его алиби подтвердилось?
– Алиби у него нет. – Полик подошел к своей машине и остановился.
