– Странно, – пробормотал Устюжанинов и хотел было шагнуть на тропку, ведущую к деревенским воротам, но амиго – тот, который был постарше, – остановил его.
– Не надо, мбвана, – предупредил он. – Люди в деревне есть, несколько человек. Они видят нас, мы их нет. Не надо… Это могут быть плохие люди.
Устюжанинов окинул взглядом молчаливые унылые хижины, не засек ни одного движения около них и, качнув головой согласно, повернул в лес.
Чутье не обмануло опытного толгаша: несколько часов назад группу Устюжанинова засекли четверо сафирубаев, находившихся в вольном поиске – то ли охотой они занимались, то ли разведкой, то ли вообще вышли подышать свежим воздухом далеких расстояний – не понять, сафирубаи не замедлили пристроиться в группе Устюжанинова в след – дали группе удалиться минут на двадцать и сделались живым ее хвостом.
В деревне, где Устюжанинов планировал остановиться на ночевку, действительно находились чужие, их осторожные толгаши и почувствовали.
На ночевку остановились в лесу, разожгли костер, чтобы просушить влажную одежду – воздух был сырым, душным, тяжелым, ржавь быстро покрывала не только железные предметы, но и деревянные, – да и вяленое мясо, насадив кусками на ножи, неплохо было бы разогреть на огне. Устюжанинов вытащил из чехла нож, разделил копченую вырезку на несколько частей. И только хотел насадить первый кусок на острие, как неожиданно почувствовал, что за спиной, метрах в десяти от него, в кустарнике, кто-то стоит.
Не разгибаясь, не делая длинного замаха, Устюжанинов с силой метнул туда нож; сафирубай, привставший на мгновение в кустах, чуть не лег навсегда себе под ноги, на землю. Лежать бы ему здесь, не отшатнись он случайно в сторону. В то же мгновение сафирубай растворился в зарослях.
Нож с опасным птичьим свистом прошил воздух в двух сантиметрах от его головы и всадился в толстую кору старого дерева.
Вполне возможно, что сафирубаи обложили кольцом всю стройку, возводимую Беневским, и внимательно наблюдают за ней… С другой стороны, вряд ли – ведь на стройке много толгашей, а это тоже великолепные охотники и следопыты, они явно бы засекли непрошеных гостей.
– Что там было? – похлопал ладонью по рту прикорнувший у огня Дешанель, согревшийся и оттого сладко задремавший.
– Не знаю, Артур, – Устюжанинов неопределенно приподнял одно плечо. – Что-то было. Или кто-то.
– Зверь?
– Зверь этот скорее походил на человека.
– Значит, человек, – Дешанель совсем не удивился тому, что сказал ему Устюжанинов, словно бы так оно и должно было быть. – Какой-нибудь случайный охотник наткнулся на нас.
– Этот охотник не был случайным, Артур, – убежденно проговорил Устюжанинов.
– Вот как?
– Да.
– Значит, надо почаще проверять порох в наших пистолетах – не подмок ли?
Вместо ответа Устюжанинов сходил за ножом, воткнувшимся в дерево, насадил на кончик кусок мяса, сунул в огонь. Вкусный, невольно вышибающий слюнки запах повис над лесом.
– На этот запах могут прийти крупные опасные звери, – сказал Дешанель.
– Самый крупный и опасный зверь на Мадагаскаре – человек. За ним идет крокодил. А вот львов и леопардов, как в Африке, здесь нет. Крокодилы находятся далеко, в реке. Это километров тридцать отсюда.
Раз до реки тридцать километров, то за нынешний день они проделали немалый путь.
– Амиго! – позвал Устюжанинов старшего толгаша, тот явился в то же мгновение, словно бы находился рядом, с орлиным пером, заткнутым за ухо, и взглядом, полным пытливого внимания.
– Мбвана! – произнес он предупредительно.
«Мбвана» – словечко не мальгашское, проникло на остров из Африки и прижилось тут, означает «господин», на языке бецимисарков и толгашей слова «господин» не было.
– Ночью могут появиться плохие люди, поэтому будем дежурить поочередно, сказал Устюжанинов. – По два часа каждый. Я – первым, ты – вторым, третьим – Артур, четвертым – молодой амиго.
– Я все понял, – толгаш наклонил голову.
Ночь сгустилась быстро, воздух сделался черным, гулким, был слышен каждый малый шорох. При такой слышимости подойти незамеченным к лагерю Устюжанинова было нельзя. Были слышны даже скользкие шорохи ползающих змей и бестелесный звук, с которым совершают свои полеты ночные мадагаскарские бабочки… Отдежурив два часа, Устюжанинов достал из мешка плотную шелковую накидку, купленную у какого-то бродячего индуса еще в Америке, завернулся в нее и уснул.
Примерно в полукилометре от лагеря Устюжанинова свой примитивный бивуак разбили сафирубаи – выпускать из вида людей Беневского они не собирались, – костер разжигать побоялись, спать легли без огня. Сафирубай, которого чуть не поразил Алешин нож, трясся от странного нервного напряжения, ему казалось что скоро глотку его перережет нож страшного белоголового человека. Таких людей он не видел никогда.
С другой стороны, кто знает, может, его укусил больной комар? Такое тоже могло быть.
Утром двинулись дальше.
Следующую ночевку Устюжанинов со своими людьми провел в небольшой компактной деревеньке, где жило тихое мирное племя вазимба. Все четверо были обогреты и сытно накормлены, вазимба помнили, что Устюжанинов в свое время был провозглашен сыном андриамбахуаки (короля Мадагаскара) и отнеслись к нему, как к сыну короля – вручили тяжелую золотую пластину с изображением диковинной птицы, какую ни сам Устюжанинов, ни оба «амиго», ни Артур Дешанель никогда не видели.
Люди вазимба, низко кланяясь Устюжанинову, пояснили:
– Эти птицы исчезли с нашей земли лет тридцать назад.
– Куда же они подевались? – недоуменно поинтересовался Дешанель.
– Съели белые люди.
Дешанель виновато опустил голову.
О диковинных птицах величиной не менее коровы Устюжанинов слышал еще на Иль-де-Франсе, но одни и те же это были птицы или разные, он не знал. И вряд ли это знали люди из гостеприимного племени вазимба.
После ночевки Устюжанинова и обмена любезностями из деревни в бухту Антонжиль отправились восемьсот человек вазимба во главе с вождем племени и мпиадидом – старостой деревни.
Беневский таким результатом деятельности Устюжанинова будет доволен.
За неделю Устюжанинов побывал в девяти мальгашских селениях, не было ни одного вождя, ни одного старосты, которые не поддержали бы его.
Дело, к которому так стремился Беневский, начало торжествовать, граф Морис возвращался на круги своя – снова становился властелином огромного Красного острова.
При переправе через реку, названия которой не знали ни Устюжанинов, ни толгаши, столкнулись с крокодилами.
К воде вела истоптанная, с мелкими следами тропка, Устюжанинов уверенно ступил на нее и не успел сделать и десяти шагов, как из темных густых кустов росших на берегу, неожиданно выметнулось, взнявшись в воздух на добрый метр, тяжелое длинное тело, схожее с бревном, обдало гнилой вонью. Устюжанинов успел отпрыгнуть от него в сторону.
