Рванул из-за пояса пистолет, но толгаши сработали быстрее – оба метнули в крокодила свои копья. Одно копье всадилось крокодилу в глотку, пробило насквозь и наполовину ушло внутрь, второе меткий охотник умудрился воткнуть зубастому прямо в глаз. Фонтаном брызнула кровь.
И тем не менее крокодил умудрился броситься на людей еще раз. Третья рана, оставленная пулей из устюжаниновского пистолета, была смертельной.
Крокодил захрипел и, растянувшись на хоженой глинистой тропке, задергал, заперебирал лапами, словно бы собирался проглотить копье, застрявшее у него в горле и теперь помогал себе движениями коротких сильных лап. Старший амиго поспешно подскочил к нему, выдернул из глотки свое копье. Движения лап сделались вялыми, угасающими, крокодил выгнулся всем телом и громко хлопнул хвостом по земле.
– Все, – произнес Устюжанинов без всякого выражения в голосе, он внимательно и очень спокойно следил за крокодилом, держа наготове двуствольный пистолет, привезенный из Америки.
Один ствол пистолета был пуст, из него неторопливо вытекал синеватый дым, во второй была забита литая свинцовая пуля.
Из глотки крокодила, из глубокого луженого нутра вынесся тягучий мучительный хрип, крокодил еще раз хлопнул хвостом по земле и затих. Теперь уже навсегда.
– Всем глядеть в оба! – предупредил Устюжанинов спутников. – Иначе нам не выбраться из крокодильего царства.
Тропка сделалась вязкой, сквозь красную землю проступила влага, смачно зачавкала под ногами.
– Похоже, впереди нас ждут еще подарки, – оскользаясь на тропке и нервно взмахивая одной рукой, чтобы удержаться на ногах, заявил Дешанель.
Дешанель был прав. У самой воды их поджидал второй крокодил, много крупнее и опытнее первого, он проворно пополз навстречу людям, распахнул свою пасть. В то же мгновение Устюжанинов выстрелил в этот распах, украшенный частыми кривыми зубами.
Крокодил гулко хлопнул зубами, проглотил пулю и как ни в чем не бывало, разинул пасть вновь. В распахе этом мог поместиться, наверное, не только человек, но и целая корова.
Цвет пасти был невинный, как утреннее солнышко, молочно-оранжевый, нежный – заглядеться можно. Раскаленную пулю, выплюнутую стволом пистолета, крокодил, кажется, даже не почувствовал.
Заслоняя Устюжанинова, вперед, на тропку, выпрыгнул толгаш – тот, который был постарше, поопытнее, ощетинился копьем.
Крокодил распахнул свою пасть еще больше, в ней не было видно ни одного пятнышка – похоже, пуля даже следа не оставила и нарядный крокодил этот был сработан не из уязвимой плоти, а из закаленного железа.
Пока Устюжанинов вытаскивал из-за пояса второй пистолет, «амиго» успел всадить в крокодила копье, а Дешанель – разрядить оба ствола своего пистолета. В ответ гигант, схожий с поваленной лесиной, лишь вкусно щелкнул зубами, проглотил свинцовый гостинец и легко сожрал бы копье, если бы «амиго», напрягшись, не выдернул его из широкой пасти.
Сделать удалось пока только одно – остановить крокодила, по крайней мере он уже не полз на людей, но тропку освобождать не собирался.
Глаза у чудовища посверкивали злобно. Было понятно – крокодил будет нападать снова.
Глядя на крокодила, Устюжанинов немного растерялся – непонятно было, куда стрелять, слишком уж хорошо и надежно была защищена эта страшная, совершенно неуязвимая животина, все прикрыто пластинами, будто непробиваемой кольчугой, даже в стыки между бронированными прямоугольниками невозможно было вогнать ни пулю, ни копье.
Казалось, крокодил занял всю тропку до самой реки, не уступал ее людям, а люди не уступали крокодилу – не могли, не имели права уступить. Вон как по-хозяйски разлегся зверь, ноздри раздул, глазами посверкивает, дай ему волю – весь Мадагаскар проглотит. Тьфу! Устюжанинов сделал небольшое движение в сторону, крокодилу это не понравилось, он захрипел дыряво – видать, в организме его все-таки образовалась дырка, – развернулся решительно, перекрывая путь человеку.
Ну и ну! Устюжанинов присел на корточки, навел пистолет на крокодила. Куда стрелять, в какое место – не понять. Устюжанинов изучал крокодила, крокодил изучал человека. Если ударить в голову, в череп – пуля отскочит от него, словно от камня, ударить в глаз – крокодил будет ослеплен, но не убит… Куда все же стрелять?
Не было уязвимого места у крокодила, совсем не было, не находилось. Устюжанинов неверяще помотал головой.
Зарычав по-песьи, – люди откровенно надоели ему, – крокодил вновь распахнул свою нежнокожую светлую пасть, дохнул на людей вонью – хы-ы! От такой вони даже глаза начинали слезиться, Устюжанинов ощутил, как у него защипало веки.
– Хы-ы! – вновь дохнул на людей крокодил, он словно бы собирался сбить их с ног своей вонью, хлопнул пастью устрашающе и опять открыл ее.
Разглядел Устюжанинов – в глубине пасти, далеко-далеко, темнеет небольшая, словно бы прикрытая гибкой аккуратной крышкой воронка. А может, никакой крышки и не было, это Устюжанинову только показалось…
Воронка – это ненасытное крокодилье горло. Крохотнее, но обладающее способностью мигом превращаться в большую дыру – в том случае, если крокодилу понадобится проглотить быка или другого крокодила… Устюжанинов нащупал мушкой пистолета воронку и выстрелил в нее, следом, почти в унисон, выстре лил вторично – важно было это сделать, пока крокодил не захлопнул свою пасть.
Обе пули достигли своей цели – крокодил застучал хвостом по влажной тропе, попытался отползти от людей, но двигаться назад ему мешал толстый неповоротливый хвост. Вперед выскочил младший «амиго» и поступил традиционно – всадил копье прямо в ярко светящийся фиолетовый глаз – он уже не сомневался в том, что крокодил будет убит.
А крокодил еще минут пятнадцать трепыхался на тропе, дергал лапами и скрипел зубами, хотя открыть пасть свою уже не мог – тело, мышцы, лапы быстро мертвели, не подчинялись ему, наконец наступил момент, когда он не мог уже пошевелить ни хвостом, ни лапами. Вскоре закрылся и единственный оставшийся у него глаз.
Все. Устюжанинов отер рукавом лоб. Старший «амиго» приблизился к крокодилу, шевельнул копьем скрюченную лапу, потом пощекотал острием рисунчатую, похожую на кружку, ноздрю. Крокодил на это никак не среагировал.
Был он огромен, Устюжанинов никогда еще не видел таких крупных, тяжелых, с длинными, защищенными железом хвостами крокодилов – хвост этот, наверное, можно было перебросить на ту сторону реки и ходить по нему с одного берега на другой, совершенно не опасаясь, что течение уволокет его.
Старший «амиго» выдернул из ножен, обтянутых желтовато-прозрачным бычьим пузырем, меч – плоский, хорошо заточенный, любовно оберегаемый хозяином, – и несколькими точными ударами отсек крокодилу хвост.
Оковалух получился большой, поднять можно было только двоим, – засочился сукровицей, задымился в лиловом вечернем свете, но величина и тяжесть его не смутили опытного охотника, он сделал еще несколько взмахов мечом и отсек самый конец хвоста, жесткий и в еду не годный.
