В главную деревню бецимисарков Таматав Устюжанинова отправили в сопровождении пяти воинов-проводников и трех быков-зебу. Шли долго – больше недели, пока наконец не оказались на берегу широкой полноводной реки, которую едва сдерживали берега – вода стояла вровень с красными ровными краями, вспенивалась кудрявыми бурунами, уносясь вниз, к далекому океану.
– Острожно, вазаха! – предупредил Алешу старший проводник, седой курчавый человек с темной, почти черной кожей. Звали его Райлуви. – У берега могут прятаться крокодилы. Это опасно.
Что такое крокодилы, было понятно без слов, при виде этих зубастых чудовищ внутри у Алеши возникал невольный холод: крокодилы могли покалечить любого, даже очень сильного человека, а это – самое худшее из всего, что могло быть. Лучше быть убитым, чем искалеченным.
– Спасибо, Райлуви, – сказал Устюжанинов, – я знаком с повадками крокодилов.
Они несколько часов двигались по берегу реки, пока не увидели вдали диковинные, вытянутые вверх дома с тростниковыми крышами. Дома стояли на сваях, сваи были высокие, в два человеческих роста – скорее всего, река здешняя имела капризный характер и часто выходила из берегов, тогда от дома к дому можно было передвигаться только на лодке, отпихиваясь шестом от крокодилов…
Через несколько минут Устюжанинов понял, что это не так: под домами были сооружены вполне приличные курятники для домашних птиц, и птицы этой в столице бецимисарков было много: квохтали пеструшки и хохлатки, клекотали индюшки, крякали утки, нервно вскрикивали цесарки, отдельно около каждого дома имелись загоны для скота.
На окраине деревни дорогу преградила стража – рослые бритоголовые мальгаши с копьями в руках, чуть поодаль возникли двое бецимисарков с длинными духовыми ружьями. Устюжанинов знал, что такое ружье может быть опаснее мушкета, особенно если оно заряжено отравленной стрелой. От пули, выпущенной из мушкета, можно оправиться, а от отравленной стрелы нет – выжить не дано. Райлуви поспешно выступил вперед.
Через час Устюжанинов уже сидел в доме Сиави, скрестив ноги на ярко раскрашенной циновке и лакомился мясом молодой козы. Сиави невозможно было остановить, он говорил, говорил… Без перерыва. Лицо его сияло возбужденно – порывы радости захлестывали его.
На вечер в деревне был назначен большой праздник – так объявил вождь племени, которого Алеша начал вежливо величать королем. Поскольку Устюжанинов пришел не только в сопровождении воинов-проводников, но и трех быков-зебу, на которых доставил в Таматав подарки, то на празднике передал подарки Хиави. Подарки были запакованы в тюки, обшитые прочной парусиной.
Четыре колдуна совершили вокруг тюков ритуальный танец – отгоняли любопытных духов, среди которых могли оказаться и злые – духам ведь тоже было интересно, что за подарки получил предводитель племени Хиави, вот они и пришли из леса вслед за белоголовым. В чем, в чем, а в этом колдуны были уверены.
Плясали и колотили в бубны они минут пятнадцать, потом зажгли факелы, обнесли огнем площадь, где происходило празднество и отошли в сторону – свое дело они сделали, тюки с подарками можно было вскрывать. Хиави сидел на глубоком резном троне с высокой спинкой, украшенной изображением сокола, рисунками диковинных цветов, растений, гибких лиан, пальмовых ветвей, сын Сиави стоял рядом с ним, Устюжанинову отвели место рядом с Сиави.
Хиави подал знак телохранителям, чтобы те разрезали веревки тюков и распороли ткань. Подарки, которые прислал Беневский, стоили того, чтобы ими любоваться.
Яркие ковры с ласкающим взор орнаментом, серебрянная посуда, несколько новеньких мушкетов и кинжалов – количество боевых мушкетов соответствовало количеству кинжалов, – зеркала, пять рулонов индийского шелка, совершенно невесомого, нежного, ожерелья, на которые всегда были падки обитатели южных широт, гирлянды бус. Хиави, увидев это богатство, довольно покивал головой – подарки ему понравились. Велел телохранителям завернуть все в распоротую ткань и унести в дом.
В следующую секунду Хиави хлопнул в ладони и праздник начался. Устюжанинов сидел рядом с Сиави и его отцом и когда встречался взглядом с предводителем племени, то видел в его глазах самые разные чувства, прячущиеся в отблесках пламени, – очень противоречивые, вот ведь как: и неверие там было, и теплота, и признательность, и настороженность – словом, полный набор чувств, которые способны родиться в душе человека.
С одной стороны, светловолосый пришелец спас от гибели его сына, рискуя собой, доставил его на Мадагаскар, с другой, он – белый. А к белым людям отношение на Мадагаскаре не самое доброе. Что же привез светловолосый вазаха их племени, добро или зло?
Этого Хиави не знал, снова и снова косился на Устюжанинова, стараясь поймать его взгляд. Но к разговору о целях его приезда не приступал – выжидал.
Разговор состоялся утром.
– Что нужно от бецимисарков человеку, который прислал богатые подарки? – спросил Хиави, цепко всматриваясь в спокойное, почти безмятежное лицо юного гостя, стараясь приметить, засечь в нем что-нибудь хитрое, коварное. При этом Хиави не видел, что у самого него взгляд становился хитрым и коварным.
– Нужно только одно – ваша дружба, – несколько напыщенно ответил Устюжанинов.
– Как зовут этого человека?
– Морис Августович Беневский.
– Длинное имя, – качнул головой Хиави. – Длинные имена бывают у благородных людей.
– Он благородный человек, очень богатый, знатный, дружит со многими королями – в частности, с королем Франции.
– Франция… – Хиави недовольно поморщился, но продолжать разговор о Франции не стал. – Чего хочет этот богатый и знатный человек?
– Хочет привезти бецимисаркам товары, которые подарил вам, привезти мушкеты и порох, чтобы можно было защищаться от врагов, ткани, ковры, зеркала…
– Что нужно ему взамен, кроме дружбы?
– Красное и черное дерево, камни, золото…
– Желтый металл, из-за которого льется кровь, у нас есть. Золото мы дадим. Часть оставим себе, поскольку нам оно тоже необходимо, остальное отправим твоему господину. Что еще?
– Еще мой господин обещает вам военную помощь. Мало ли с кем может случиться война…
– Да, у нас плохие отношения с сакалавами. Мы не понимаем друг друга.
– Мой господин поможет вам победить сакалавов, – убежденно произнес Устюжанинов.
В ответ Хиави кивнул. На лице его ничего не отразилось. Гремели барабаны, звучали хриплые, трогающие душу голоса труб, люди веселились, плясали. Лицо Хиави неожиданно сделалось озабоченным, в подглазьях и на лбу возникли морщины, уголки губ печально опустились, предводитель бецимисарков постарел на глазах, – кроме сакалавов у него натянулись отношения с сафираями, с их предводителем Махертомпой.
Над головами приветливо помигивало звездами черное горячее небо, из леса доносились крики ночных птиц. Хищных, опасных для человека птиц и зверей на Мадагаскаре, кроме крокодила и леопардовой кошки фоссы, не было, да и они тоже относились к человеку с опаской. А лемуры, кабаны и обезьяны, которых на Красном острове водилось много, ничего серьезного из себя не представляли – на людей они не нападали.
