— Излагай.
— Почему он, а не я? — на правах потерпевшего капризно запротестовал Витя.
— Потому что ты еще чумовой, а он уже, я думаю, кое-что прикинул. Случайность исключается, Жора?
— Полностью. Витюшу поджидали, зная, что он вот-вот объявится. За пять минут, по словам старушки-соседки, которая смотрела из окна, подкатила машина, а в ней трое. И сразу в подъезд.
— Старушка — это твой подъездный ангел-хранитель Анна Сергеевна? — перебил Смирнов.
— Она, — подтвердил Кузьминский.
— Повезло тебе с соседкой, Витя.
— Мне продолжать? — поинтересовался Сырцов.
— Старческое любопытство. Прости, Жора, — повинился Смирнов.
— Следовательно, Витю вели с самой презентации, где он жбанил на полную катушку.
— Я бы попросил… — возмутился Кузьминский.
— Не устраивает формулировка? — заботливо спросил Сырцов. — Тогда так: изволил вкушать живую воду.
— Без словоблудия не можешь? — укорил Смирнов.
— Я раненого развлекаю, — объяснил Сырцов и продолжил: — Судя по любительскому исполнению, эти трое — нанятые втемную за марафет или приличные бабки уличные отморозки.
— И не с этой улицы, — добавил Смирнов. — Они не местные, они привезенные.
— Скорее всего, — согласился Сырцов. — Так что шансы найти исполнителей практически равны нулю.
— А заказчика? — осведомилась заинтересованная сторона — Кузьминский.
— Здесь для начала надо знать причины заказа, — ответил Сырцов.
— Или повод, — добавил Смирнов. — Чем ты занимался последние дни, с кем общался, Виктор?
— Дома сидел, работал, как трактор.
— А сегодня? — Смирнов глянул на свои наручные. — То есть вчера. На тусовке этой?
— Что на тусовке делают? Халяву поглощают, — сообщил Витя и вдруг вспомнил: — Стоп, братцы! Я с Чернавиным сцепился. Случайно.
— Чернавин — это который теперь видный патриот?
— Такой патриот, что дальше некуда.
— Тогда не лепи горбатого насчет «случайно», — встрял в разговор Сырцов. — Ты наверняка его задолбал со всем удовольствием.
— Было дело, — сознался писатель. — Достал его по полной программе.
— Чем? — потребовал подробностей Смирнов.
— Поинтересовался источниками финансирования их партии. Ну он в гневе и ускакал от меня взъерошенный.
— После этого ты там еще долго ошивался?
— Ну не знаю… Часок, полтора…
— Считай, два, — решил Смирнов. — Вот и повод, чтобы тебе бока намять.
— Полагаешь, что это патриоты организовали? — изумился Кузьминский.
— Я же сказал, повод, а не причина. Кто организовал — это нам еще выяснять и выяснять. Но что в очередной раз они навели тень на плетень — безусловно. Ты что, не помнишь, как сам говорил про многочисленные следы в разные стороны? Твоя теория подтверждается практикой. Очень им хочется, чтобы мы, высунув языки, бессмысленно кидались из стороны в сторону.
— Кому это — им?
— Если бы знать, если бы знать, как говаривали чеховские девушки.
— Да, без пол-литра не разберешься, — понял Кузьминский, и тут его взор зацепил початую бутылку на письменном столе. — Иваныч, можно мне хлебнуть малость? Жора говорит — нельзя, но я ему не верю.
— Хлебни, хрен с тобой.
— Не окочурится? — засомневался Сырцов.
— Он и так весь проспиртованный. Налей ему сотку.
— И яблочко из кухни принеси, — нахально потребовал распоясавшийся больной.
Кузьминский уже хрупал яблочком, а Смирнов все молчал, легонько постукивая концом трости об пол.
— Саня, будь добр, прекрати, а? В башке отзывается.
— Что? — как бы очнувшись, спросил Смирнов и, поймав писательский взгляд на палку, понял. — Извини, брат.
— Он кайф ловит, а вы еще извиняетесь. Ему за все его художества этой палкой да по бестолковке, в которой отзывается.
— Грубо, — оценил Кузьминский. — Плесни еще граммов шестьдесят пять.
Сырцов небрежно булькнул из бутылки в подставленный стакан и решительно заявил:
— Пора всерьез разматывать. С чего начнем, Александр Иванович?
— А что у нас в наличии?
— Пожалуй, только связи Колобка. И в первую очередь Олег Пай, Хунхуз.
— Не в первую. В последнюю. Сейчас нам ему и предъявить нечего, а он тертый-перетертый. Глухая отказка, Жора.
— Да понимаю я! Может, нетрадиционным методом, а?
— Он — кореец, все вытерпит. Что с турагентством? Прокачал?
— Пролетели, как трусы без резинки, — полный ноль. У этого агентства даже клиентуры не было. Исчезли эти «Рога и копыта» бесследно. Самое скверное, что этот Хан, Денис Ричардович Косых, по утверждению Колобка, нигде не засвеченный. Искать его — как иголку в стоге сена.
— А надо искать.
— Ищу… Есть еще пидар Викентий…
— Это который патриота Маркова целовал? — расслабленно поинтересовался переживавший после двухсот второе рождение Кузьминский.
— Да не тот, — отмахнулся Сырцов. — Тот пассивный, а этот — глиномес.
— Тихо, тихо, — взял стойку Смирнов. — А может, наш литератор с перепьяну угадал связь? Провокация с Марковым, скандал в благородном семействе, там и сям пидары, телевизионщики, неизвестно как оказавшиеся в нужное время в нужном месте, — все спланировано и исполнено как надо. Потом твоя одиссея — тоже без дураков, правда, с проколами. И, наконец, полная самодеятельность: обстрел машины, Витенькино избиение. Есть над чем работать, Жора!
— Какая это связь! — не одобрил озарения Деда Сырцов. — Произвольные предположения, и только. Просто вам хочется, чтобы была связь.
— Жора, неужели ты всерьез думаешь, что они могут нам предложить железную цепочку, следуя которой мы выйдем на них?
— Что ж, — нехотя соглашаясь, вздохнул Сырцов. — На бесптичье и жопа соловей. Кого брать за жабры первоочередно, Александр Иванович?
— Это уж твоя забота. В общем, ищи чистых непрофессионалов.
Глава 31
Азиат непонятных лет (пойди разберись в возрасте азиата!), среднего роста, легкий, подобранный, вышел из первого вагона на станции «Теплый Стан» и стремительно взбежал по лестнице на выход. У турникета вдруг метнулся в сторону и минуты три ждал. Кого-то или чего-то не дождался и двинулся дальше, уже не торопясь. На улице свернул в ворота бесконечного крытого рынка, двинулся вдоль мясных, рыбных и бакалейных рядов. По пяти ступеням поднялся к овощам-фруктам и повернул направо. У общественных сортиров в спину сказали полушепотом:
