— Куда это? — озадачился оторопевший Серега.
— В кабинетик свой, радость моя!
— Ты — Жорка Сырцов! — внезапно догадался метр.
— Слух обо мне пройдет по всей Руси великой и назовет меня всяк сущий в ней язык, и гордый внук славян, — Сырцов похлопал себя по груди, — и ныне дикий тунгус… — Он ткнул пальцем в крахмальную манишку Сереги и приказал: — Пошли, тунгус.
Не отцепился от Серегиных плечей. Так и шли через зал к кулисам в обнимку. Устроившись — надолго — в гостевом кресле, Сырцов спросил для порядка:
— Откуда про меня знаешь?
— Рассказали. — Серега уже уселся за письменный стол.
— Кто, если не секрет?
— Кент видел, как ты Колобка повязал.
— Откуда он понял, что я — Сырцов?
— Про это ты Кента спроси.
— Кент, — пробормотал Сырцов. — Погоняло-то не в масть.
— Какое у него может быть погоняло? Это от имени — Викентий.
— Есть, есть о чем его расспросить. Он сегодня здесь будет?
— А кто его знает.
— Он что, в вашей «Голубой луне» нечасто бывает?
— Считай, каждый день. Но уже третий вечер как его нет. Несчастный Сашура извелся весь, чуть что — рыдает.
— Сашура — это постоянный его любовник?
— Скорее, любовница.
— Хоть он-то здесь?
— Здесь, здесь. Он от тебя через столик сидел.
— Ничего себе рыдает! Он глазки строит, а не рыдает! — разочарованно и зло высказался Сырцов. Хоть и накрашен Сашенька столь же обильно, что тот на пленке, но непохож, совсем непохож. Однако Викентия все равно надо найти. Уж Сашенька про него больше, чем гнилой метр, знает. За неимением гербовой пишем на простой: — Познакомь меня с Сашурой, Серега.
— А чего знакомить? Подходи, присаживайся и начинай разговор. У нас так принято.
— У вас — у пидаров? — уточнил Сырцов.
— Вот что, Сырцов… — обиделся метр, но был перебит.
— Ты из себя депутата не изображай. Помни, ты на крючке.
— Это на каком же крючке?
— Если что, я тебя в ментовку сдам. Там и объяснишь, почему Колобок, рецидивист и убийца, у тебя, как у родного, гостил.
— Он не ко мне, он к Викентию.
— Не играет рояли. Ты, пока я с Сашурой беседую, на месте сиди. Можешь понадобиться.
Сашура курил длинную сигарету, когда, со стуком выдвинув стул, за его стол присел саженный стопроцентный мэн.
— Тоскуете? — осведомился мэн.
Сашура тренированно и многообещающе улыбнулся и загасил сигарету.
— Теперь нет.
— Совсем-совсем? — игриво спросил Сырцов.
— Совсем-совсем, — подтвердил Сашура.
— И даже по Викентию?
Удар, конечно, был ниже пояса. Но Сырцову некогда было. Сашура в растерянности извлек из пепельницы недокуренную сигарету и вертел ее в пальцах. Сырцов взял со стола зажигалку и услужливо поднес огонек. Сашура вернул окурок в пепельницу, извлек из пачки целую сигарету и, сильно втягивая щеки, энергично прикурил. Успокоился слегка, откинулся на спинку стула, не кокетливо уже, а внимательно разглядывая Сырцова.
— Что вы знаете о Викентии?
— Ничего, кроме того, что он ваш друг.
— И ваш, если вы о нем спрашиваете.
— Я вовсе не спрашиваю. Я упомянул, так будет точнее.
— Но упомянули в связи с чем? — И опять разволновался Сашура. — Вы знаете, где он сейчас? Ради бога, скажите все, что вы знаете!
— Я ничего о нем не знаю, — честно признался Сырцов. — Но кое-что хочу узнать от вас.
— И я ничего не знаю, ничего! Третий день как он пропал. Я не могу, не могу больше так жить.
— Успокойтесь, Саша. И ответьте на несколько моих вопросов.
— Какие вопросы? Зачем? Для чего?
— Для того, чтобы мы совместными усилиями попытались отыскать Викентия.
— Я могу вам верить? — глубоким грудным голосом спросил Сашура.
— Постарайтесь, уж будьте добры.
— У вас открытое, честное лицо… Спрашивайте.
— Вы виделись с Викентием регулярно?
— Регулярно… — повторил Сашура. Слово это ему не понравилось. Ответил горделиво: — Каждый день. Последний месяц мы были неразлучны. Но уже третий день его нет. Я просто не знаю, что думать… — Голос пидара задрожал, глазки налились соленой водицей.
— Я не хочу быть бестактным, но… — Сырцов наобум отлил пулю: —… а если он у своего предыдущего друга?
Пущенная в никуда, эта пуля неожиданно попала в цель. Сашура выдал презрительную полуулыбку:
— Вы имеете в виду Валентина? Глубоко ошибаетесь: с ним Викентий порвал всяческие отношения раз и навсегда.
Сырцов осторожно извлек из кармана фотку, снятую с экранного изображения.
— Это Валентин? — Сырцов по столу придвинул фотку к Сашуре, который, глянув мимоходом, брезгливо подтвердил:
— Конечно, он. Кто, кроме него, может носить эти вульгарные патлы? — И вдруг заинтересовался карточкой. — Это его тогда сняли, когда он целовал очередного своего дарлинга, Квазимодо Маркова?
— Ну почему «Квазимодо»? — фальшиво обиделся за патриота Сырцов. — Скорее, Савонаролу.
— Именно после этого скандального поцелуя Викентий расстался с ним навсегда, — важно доложил Сашура.
Сырцов спрятал фотку в карман и поинтересовался как бы ненароком:
— И с кем теперь этот Валентин?
— Откуда мне знать? Исчез сразу же после разрыва с Викентием. Скорее всего, уехал за границу. У него в параллели был еще один бойфренд, француз.
— Так. Так. — Сырцов брал паузу поразмышлять. Встряхнулся: — Вы искали Викентия, Саша, вы звонили ему?
— Звонил и звоню постоянно. Никто не отвечает.
— А вы знаете, где он живет?
Сашура искренне рассмеялся.
— Мне бы не знать!
— Вы делали попытку навестить его?
— Не могу представить, что я без его разрешения посещаю его квартиру. Я просто жду, я безнадежно жду. — Одинокий любовник уронил слезу.
Сырцов ждал, пока он отсмаркивался в кокетливый платочек. Дождался и вкрадчиво спросил:
— У вас и ключ от его квартиры есть?
— Есть. — Сашура глубоко вздохнул. — И что из этого? Ведь он не отвечает на телефонные звонки. Значит, его дома нет.
— Давайте вместе с вами, Саша, проникнем в его квартиру.
— Как так — проникнем?.. Без согласия хозяина… Да и к чему?
